— Посмотри на это! — Я вогнал меч в доски пола, стряхнул с другой руки щит и слегка приподнял из поясного слота небольшую мензурку с ярко опалесцирующей жидкостью.

Мужчина послушно скосил глаза куда я ему указал, мгновение и до него стало доходить. Но, я на всякий случай решил пояснить.

— Это средний эликсир исцеления, стоит, минимум в пятьдесят раз больше своего веса в золоте. Лечит любые резаные раны, приращивает на место отрезанные конечности и даже раздробленные в труху кости, если их не слишком много. При чём, очень быстро. — Я вернул мензурку в свой прочный слот и в моей руке, вспыхнуло холодное пламя. — Как думаешь, успеешь ты нанести ей больше одного серьезного пореза, прежде, чем я тебя достану?

Мужчина заметно побледнел, что было заметно даже в неярком свете светляка, который продолжала поддерживать Натэйша. Впрочем, последнее не требовало серьёзных усилий. В глазах апенарца появилось отчаяние, а вместе с тем, безумная решимость. Но, я поспешил обрисовать ему спасительную альтернативу, прежде чем он успел накрутить себя на самоубийственный план и причинить вред моей орчаночке.

— Но, я готов отпустить тебя. Но, только тебя! Не хочу лишний раз причинять боль моей женщине, да и таких эликсиров у меня слишком мало, что бы тратить их по пустякам! Альтернатива — долгая, мучительная, смерть! — Я говорил подчеркнуто медленно и мягко, словно уже предвкушая, как буду медленно терзать его изощренными пытками. Голосом, мимикой, жестами, я старался подвести его к единственно верному решению.

— Клянусь всеми богами! — Я оттянул с левой руки перчатку и сделал кинжалом небольшой разрез на запястье демонстрируя показавшуюся кровь. Универсальная форма очень серьезной клятвы во многих мирах. — Что, если ты не причинишь ей вреда и отпустишь, сможешь взять лодку и уплыть. Тебя не тронут! Решение за тобой. Тридцать секунд на раздумья!

Я вернул кинжал в ножны и мою руку снова объяло холодное синеватое пламя. По лицу апенарца я быстро понял, какое решение он принял.

— Точно отпустишь? — уже приняв решение, но всё еще опасаясь, переспросил апенарец.

— Я поклялся! — Пожал я плечами. — Мне твоя жизнь без нужды, что бы ради неё, нарушать слово!

Последний аргумент, окончательно сломил недоверие апенарца и он отпустил руку девушки убрав от её горла нож. Жить ему всё таки хотелось, как и верить в моё слово.

За время нашего торга, в каюту успели зайти еще несколько моих телохранителей привлеченных опасностью, но молча стояли возле двери, пока я торговался.

— Не трогать, пусть уходит! — На всякий случай повторил я для всех.

Уговаривать апенарца долго не пришлось. Опасливо оглядываясь он быстро прошмыгнул к окну и бросив на нас хмурый прощальный взгляд, растворился в ночи.

Дождавшись его исчезновения, обнял, с готовностью прильнувшую ко мне орчанку. Оба были рады видеть друг друга в здравии, переживших опасное нападение.

Но, долго миловаться было некогда, хотя от пережитого, благополучного исхода в крови снова забурлил дикий адреналин желания. По ощущениям, девушка испытывала тоже самое, эмоциональное возбуждение. Хотелось сорвать с себя всю одежду и предаться дикой, необузданной любви. С трудом заставил себя оторваться от возлюбленной, чувствуя, как обоих потряхивает от едва сдерживаемого возбуждения.

Тем временем, на палубе шла деловая суета. Мои и уже прицепившиеся с другого борта союзники, заканчивали вязать пленных рассортировывая их по трюмам под охрану. Набралось почти две с половиной сотни и еще сотни полторы, мы умудрились перемолоть в рукопашной. Держать всех пленных на одном корабле, было негде, да и опасно. Лишь верхушку налетчиков я решил оставить себе устроив допрос. Под это дело, ко мне на корабль перешли мои главные партнеры по рейду. Им тоже было важно узнать ценную информацию, которую мы добудем из пленных.

Нам самим, этот ночной бой, стоил восемнадцать убитых. По девять водолян и корсанцев. Из первых, трое были из моей личной дружины. Если бы не эликсиры, истраченные почти в ноль, потери были бы больше. В экстремальных условиях численного превосходства противника, было не до экономии и всех тяжелых тут же восстанавливали ими. Прочими, уже занялся я сам. Пленные могли подождать, а воинов, требовалось максимально быстро поставить в строй. Слишком уж частыми стали внезапные нападения. К тому же, у меня был отличный стимул побыстрее тратить ману, в которой я, теперь не испытывал недостатка, в отличии от прочих, которым требовалось до трех — четырех суток медитации, для полного восстановления резерва, что было долго и утомительно, да и не всегда возможно, а пассивное восстановление, было до ужаса медленным.

К моменту, когда совсем рассвело, я закончил с лечением раненых, до кучи подправив здоровье, еще и тяжелым из числа пленных, после чего был готов приступить к допросу нашего главного пленника. С ним тоже пришлось повозиться. Сам он в ошейнике антимагии, понятно лечить себя не мог, а снимать его уже никто из нас не испытывал ни малейшего желания. Тратить на него эликсир, так же желания не было, хоть на захваченном корабле, мы нашли больше дюжины только средних и даже, парочку больших, стоивших совершенно безумных денег. Всё это, стало нашей добычей.

Допрос проводили в моей каюте, единственном достаточно крупном изолированном помещении, где могли без стеснения поместиться все желающие, и допущенные к данному действию. Набралось восемь человек.

Мы уже знали, кто попал к нам в руки из беглого допроса прочих пленных. Благородный патриций крупного торгового города Атарни, что находился на юге Апенарии, немного севернее княжества Саренго, у самых его границ, а так же — морской барон Рожер Кариньяни. Как оказалось, это была довольно известная в Апенарии личность. Владелец богатейшего из торговых домов Атарни, а так же, богатейший землевладелец, этого небольшого горного герцогства прижатого горами к морю. Наибольшую славу и богатство, данный человек приобрел крайне удачным морским разбоем. Правда, до сих пор, главным объектом его охоты, выступали бараханцы из морских рейдов на которых, он, как правило, привозил непредставимые другими горы добычи, золота, серебра, или еще каких ценных товаров. При всём при этом, он являлся еще и крупнейшим благотворителем и спонсором своего города и герцогства, на ниве противостояния бараханской экспансии, вкладывая не малые суммы в боевой флот города и сухопутную, а скорее морскую пехоту как своего, так и соседнего герцогства, чаще всего вынужденных отражать набеги с юга.

Атарниец выглядел откровенно страшно, так, что даже было удивительно, как он еще находится в сознании имея такое количество и глубину ожогов. Прежде чем допрашивать, его приходилось серьезно подлечивать. Особенно, речевой аппарат сильно пострадавший от ожогов. Эту