любовь! Какая любовь! Жалко — то как его. Молодой совсем ещё, здоровый. Похоронили, говорят его, даже без единого человека. Никому не сказали. Вот же судьба то как сложилась. Какой хороший парень был. Саша, кажется, да точно! Александр звали его.

Инна поёжилась.

— Теперь она с мужем каждый месяц на обследование приезжает. Счастливые! Дочка у них ещё маленькая такая, хорошенькая. А доктор то наш после этой истории совсем плох стал. Переживал очень, да и на пенсию уже ему пора, история то эта совсем его доканала.

— Ещё бы! Ещё бы! Это ж какую страшную тайну хранить приходится. Попробуй-ка с этим поживи. Инна чувствовала, как по спине бегут мурашки. Они противно копошились на коже и в волосах, пробираясь в самую душу. Ноги стали тяжелыми, неподъёмными. Дыхание перехватило. «Милые маленькие ручки» снова всплыли в её голове. Она судорожно вспоминала письмо Саши. «Прости я не мог поступить иначе..» Кажется, она начинала понимать, о чём сплетничали эти две женщины.

Она побежала к доктору, на бегу растолкав их и слыша в свой адрес не самые лестные отзывы. Было наплевать.

Вовравшись без стука в его кабинет она закричала.

— Это правда? Доктор, скажите это правда? Чьё сердце у моего мужа? Как вы могли? Как вы могли?

Она не слышала, что говорит доктор. Всё вдруг превратилось в туман и она упала без чувств.

Очнулась она от едкого запаха нашатрыря и укола. Доктор поставил ей успокоительное.

Глава 49

Она открыла глаза, села и увидела перед собой лицо доктора. Он раскраснелся, и было видно, что оно было заплаканным.

— Он приходил, говорил с вашим мужем. Объяснил ситуацию, но тот его прогнал. Как раз накануне того дня, когда привезли Андрея вечером Саша пришёл ко мне и рассказал о своём плане. Он просил ни в коем случае не говорить ни вам, ни Андрею о его решении. Он знал, что вы не сможете с этим жить, и поэтому принял такое решение. Ох, деточка… Каких я только историй не повидал за свою практику и никогда ещё мне не было так тяжело. Вы, конечно, можете подать в суд на меня и имеете на это полное право. Но его простите и зла не держите на него. Он поступил как благородный, любящий человек. Я, конечно, должен был отказать ему, но он был настолько убедителен. Он сказал, что его жизнь не имеет смысла. Что он понимает, какая между вами и мужем любовь, и что у дочки должен быть отец. Ещё он сказал, что всё равно не жилец, и если я ему откажу, он всё равно что-нибудь сделает с собой, но прежде завещает свои органы любому, кому они будут нужны. к тому же совместимость между ним и Андреем мы уже выявили, и все были готовы к этой операции. Я принял такое решение. Я решил пойти ему навстречу и пообещал, что никогда сам добровольно не расскажу вам об этом.

Успокоительное подействовало сразу. Слёзы были, но они были тихими, молчаливыми. «Лучше бы она кричала и металась», — подумал доктор. Невыносимое зрелище.

— Доктор, а может быть такое, что вместе с его сердцем Андрею могли передаться некоторые привычки Саши?

— Не знаю, деточка. Не все тайны ещё постигла наука, многое не изучено.

— Кажется, могут.

— Знаете, я бы вас попросил Андрею не раскрывать тайны. Мало ли как он отреагирует на это. Вдруг все наши усилия и смерть Саши будут напрасными, если Андрею от этой вести станет хуже. Это большой риск. Очень большой.

— Конечно, доктор. Скажите, я могу узнать хотя бы, где его похоронили?

— Да, деточка, конечно, скажу, конечно. Я свожу вас туда.

— Спасибо, доктор. Я не буду подавать в суд и, конечно, не буду создавать вам неприятности. Вы спасли моего мужа, пусть даже такой ценой. Я не знаю, как я буду с этим жить.

— Время, дочка, время. Оно всё лечит и всё расставляет на свои места. Вы, конечно же, никогда не забудете о нём и каждый раз, вспоминая, будет снова начинать болеть. Но жизнь продолжается. Я бы вам очень рекомендовал сейчас сосредоточиться на своей личной жизни. Нарожать побольше детишек и жить счастливой, полноценной жизнью со здоровым мужем.

— Но у Андрея же проблемы с деторождением..

— Ну как проблемы…Дочка же у вас родилась? Значит, не такие уж и проблемы, эти проблемы. Всё зависит от желания и от любви, разумеется. Пойдёмте наверняка у Андрея уже закончились процедуры, и он ждёт вас. Ах, я старый болван, чуть не забыл! — И он достал из шкафчика письмо. — Только прошу вас, прочтите его потом, когда Андрея не будет рядом, и когда вы сможете уединиться настолько, чтобы вдоволь наплакаться. Сейчас на вас действует успокоительное.

Инна прижала к сердцу свернутое письмо. Потом спрятала его в сумочку и обняла доктора.

Он погладил её по голове по-отечески, и она подумала, что не должна терять с ним связь и должна до последних его дней интересоваться его жизнью и заботиться о нем.

Андрей уже ждал в коридоре.

— Ты куда пропала? — удивлённо спросил он.

— Вопросы с доктором решала, он сказал, что тебе уже можно съесть торт, — улыбнулась она, подмигивая доктору.

— Не можно, а нужно! — улыбнулся доктор. — Отпускаю вас домой на полное попечение жены, Андрей! Вы больше не нуждаетесь в наших услугах!

— Да ладно! Правда, доктор? Вы не шутите? Знали бы вы, как вы мне надоели!

Доктор улыбнулся и попрощался с ними.

— Понимаю, понимаю. Всего хорошего вам, будьте счастливы! И чтоб я вас больше не видел! Итак, всю душу из меня вынули, — он улыбнулся и зашагал по своим делам.

Андрей соскочил, сгрёб Инну в охапку и закружил.

— Инкааааа!

Внезапно он схватился за сердце и сел на скамейку, корчась. Инна перепугалась не на шутку и уже хотела позвать доктора. Андрей захохотал.

— Не надо! Только не зови его! Я пошутил! Пошутил! Я теперь смогу всегда носить тебя на руках!

Вечером, когда Андрей уснул. Инна вышла на мостик и открыла письмо. Дрожащими пальцами она развернула листок.

«Милая, не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь, но у меня не было выбора. Я знаю, я верю, что ты поймешь. Если ты читаешь это письмо, значит ты обо всем догадалась. Это не странно, ты ведь такая смышленая. Сколько бы раз ты не пыталась от меня спрятаться, я в итоге всё равно обыграл тебя, согласись. В итоге спрятаться от тебя удалось мне. (Здесь стоял дразнящий смайлик).