– Понимаю, – кивнул он, глотая горький ком в горле. – Ты хочешь уйти? Правильное решение. Закончится эта ночь, и я отвезу тебя с детьми обратно в Брянск, на родину.

– Глупый, – повторила Лидия с грустью, запуская пальцы в его шевелюру. – Никуда я не поеду одна. Если нам суждено погибнуть, погибнем вместе. Я просто хотела попросить у тебя пистолет.

Мгновение Панкрат смотрел на жену, оставаясь неподвижным, потом порывисто обнял ее за колени, прижался к ним лицом, поднялся на ноги и жадно поцеловал в губы. Оглянулся на детей, весело закричал:

– Что примолкли, козлята? А ну покажите маме, как вы читаете и рисуете. Кто получит хорошую оценку, тому принесу мороженое.

– Конечно, я лучше, – простодушно заявил Антон, принимаясь искать карандаши.

– Нет, я, – заявила Настя. – Я уже в школе учусь.

– Завел, – с укором посмотрела на мужа Лидия.

– Разберешься, – рассмеялся Панкрат, чувствуя облегчение, и подал ей свой «бердыш». – Вот это предохранитель, отжимаешь его большим пальцем вниз, передергиваешь затвор и нажимаешь на курок. Поняла? Но я думаю, он тебе не понадобится. Прошу только об одном: что бы наверху ни происходило – не вылезай! Когда все кончится, я сам спущусь к вам. Договорились?

Лида кивнула. Панкрат еще раз поцеловал ее и поднялся из подвала в сени. Закрыл люк, навалил сверху доски, какое-то тряпье, старые полушубки и ватники и поспешил в полной темноте к своим помощникам.

– Что видно и слышно?

– У соседнего дома остановилась какая-то машина, номера я не разглядел, но похоже, это они, – доложил Вадим. – Уж больно осторожно подъехали, не зажигая фар.

– Во дворе пока тихо, – сказал Лева, – но отсюда обзор фиговый. Может, мне лучше перебраться в сарай?

– Валяй, – кивнул Панкрат после недолгого раздумья. – Но бесшумно и медленно. Стрелять только наверняка.

Лева исчез за дверью, но тут же вернулся.

– Лучше через окно, ваш двор слишком хорошо просматривается со стороны огорода.

Он открыл окно и переполз через подоконник в сад. Исчез. Подождав немного, спустился в сад и Панкрат.

Ночь надвигалась темная, беззвездная, тучи несли с запада новые дожди, сад стоял влажный, холодный, неуютный, пробираться по нему в темноте было не очень приятно, однако только через него можно было попасть в соседнюю усадьбу, что Панкрат и сделал, затратив на это четверть часа. Вадиму он приказал сидеть в доме и не выдавать себя ни звуком, ни зажженной сигаретой. Свет на кухне они выключили, и дом погрузился в темноту, как бы говоря тем, кто следил за ним, что хозяева легли спать.

Шел девятый час вечера, когда Панкрат преодолел сад и проник на территорию соседа-пенсионера, которого хорошо знал по годам юности. Передвигаться приходилось осторожно, потому что в трех окнах соседского дома горел свет, который мог выдать гостя. Машина, о которой предупреждал Вадим, стояла с погашенными фарами чуть дальше за домом, но Панкрат сразу узнал силуэт «Хёндэ». Охотники за людьми были здесь, он чувствовал их, но они были опытными мастерами своего дела и выдавать себя не спешили.

Панкрат, вжимаясь в мокрую траву под деревянным забором соседского сада, подполз ближе и обратился в слух. Через минуту он услышал шорох осторожных шагов, тихо опустилось стекло кабины, раздался сипловатый шепот:

– Все спокойно, капитан. Дом окружен, можем начинать.

Ответа Панкрат не услышал, но он ему был уже неважен. Сомнений не оставалось: люди на «Хёндэ» и «Форде» с московскими номерами прибыли сюда не для того, чтобы любоваться достопримечательностями Осташкова, это были ликвидаторы ЛООС, и с ними можно было разговаривать на их языке.

Стараясь двигаться бесшумно, как улитка, Панкрат передвинул со спины под живот гранатомет, собираясь привстать и выглянуть в щель забора, как вдруг почувствовал касание к затылку холодного дула.

– Лежать! – негромко произнес кто-то, возникший за спиной абсолютно беззвучно. – Руки на затылок!

Панкрат замер, начиная пропускать руку под приклад гранатомета, медленно повернул голову и увидел над собой черную на фиолетовом фоне небосвода фигуру с прибором ночного видения на голове. Ствол пистолета переместился к его виску.

– Руки, я сказал!

На решение оставалось всего несколько мгновений, но Панкрат принял его без колебаний, понимая, что проиграет, если промедлит еще хотя бы сотую долю секунды.

Ствол гранатомета под ним смотрел в сторону машины с чужаками за забором, предохранительную скобу он опустил заранее, оставалось только нажать на спусковой крючок, и, когда палец наконец дотянулся до него, грянул выстрел. В то же мгновение, змеиным движением обойдя ствол пистолета, дрогнувшего в руке незнакомца, Панкрат вцепился в него левой рукой, дернул в сторону – парень начал стрелять одновременно с грохотом взрыва гранаты, нашедшей цель, – и тут же ответил очередью из «овцы», прошивая тело незнакомца снизу вверх.

Вскочив на ноги, он дал еще две очереди по горящей машине и бросился назад, к своему дому, считая секунды, ожидая выстрела в спину. Тенью промчавшись через сад, Панкрат ввалился в дом как раз в тот момент, когда сосед, у которого вылетели в окнах все стекла, выскочил на улицу. Наверное, сделали это и жители окрестных домов, ошеломленные взрывами и стрельбой, поэтому на месте ликвидаторов Панкрат не стал бы рисковать с нападением на окруженный ими объект. Первый раунд схватки они проиграли вчистую. Однако обольщаться не стоило, терпения у ликвидаторов ЛООС хватало.

«Мне повезло, – подумал Панкрат хладнокровно, – похоже, теряю квалификацию. В следующий раз не стоит оставлять спину голой».

– Что случилось? – встретил его шепот возбужденного Вадима.

– Жди атаки! – оборвал его Панкрат. – Дом окружен. Сейчас они в шоке и не полезут, но могут попытаться сделать это поздно ночью… если только начальство не даст отбой. Как там Лева?

– Молчит.

– Ты его вызывал?

– Минут пять назад.

– И не проверил, почему он молчит?

– Так вы же велели следить за улицей…

Панкрат выругался в душе и метнулся в сени, готовый немедленно открыть стрельбу. С облегчением выдохнул застрявший в легких воздух: груда тряпья и доски над люком в подпол были не тронуты, никто из чужих здесь не появлялся. Но, с другой стороны, интуиция подсказывала, что что-то произошло. Лева не отзывался не зря, его «достали».

Стоя в темноте, Панкрат пожалел о том, что не догадался снять с убитого в соседском палисаднике прибор ночного видения, приготовился к бою и, рванув дверь на себя, нырнул на землю, тут же откатываясь влево от порога, к пустой собачьей будке. За сараем справа затрепетал язычок пламени, раздался дробный глухой треск, словно по деревянному полу рассыпались грецкие орехи – это прозвучала очередь из автомата с глушителем. Пули вошли в проем двери, сыпанули по стенам сеней, где висела разнообразная домашняя утварь, нашли сковородки и горшки, разлетевшиеся с куда большим шумом, чем начавшаяся стрельба. Панкрат ответил из «овцы» на язычок пламени, перекатился еще дальше, дал вторую очередь, и в это время на улице, в противоположной от взорванной машины охотников стороне, раздался еще один взрыв.