– Зося! Я искал тебя.

Она вздрогнула от неожиданности и подумала, что, улетая мыслями, можно улететь и телом, причем навсегда. Метлов остановился перед ней, сунув руки в карманы брюк и пружиня на ногах, будто ему не стоялось. Баловень судьбы, поэтому и восприимчивость мира у него своеобразная: раз есть он, мир должен быть счастлив, что приобрел столь раритетное сокровище. Самолюбование одна из черт Метлова, он словно вытанцовывает перед зеркалом, заботясь о позах, жестах, мимике. Не знает слова «нет» в свой адрес, но сам употребляет его слишком часто, чтобы не нажить врагов.

– Не боишься, что жена увидит нас вместе? – спросила Зося, сообразив, что он сейчас пригодится ей, как рычаг воздействия на Чуйко.

– Я никого не боюсь. – Метлов подсел к ней, взял за руку, она не высвободилась, что явилось неплохим признаком для него. – Зося… Зося…

– Вспомнил былое? – с легкой иронией сказала она, что было равносильно кокетству. – У тебя крепкая память.

– Мы странно расстались – без объяснений, без сцен…

– Не люблю слезливых сцен. Считаешь, я причина разрыва? Поэтому напустил на меня свору негодяев, которые копаются в моей бухгалтерии? Что они там ищут?

– Мои люди, Зосенька, дорожат местом, поэтому бдительны, дело свое знают. Но у тебя же все в ажуре, не так ли?

– В любом ажуре при желании можно найти дыру.

– Сейчас не самое удобное время говорить о делах… – Услышав громкий смех и визг, Метлов оглянулся на дом, но из-за кустов не разглядел, что там происходит, повернулся и заговорил быстро: – Зося, давай встретимся в более подходящем месте.

– Зачем? – насторожилась она. – Если мне не изменяет память, это ты дал понять, что нам не стоит встречаться, а я не стала настаивать на обратном.

– Зося, речь не об этом. Пока не об этом. Есть одно спешное дело, которое хотелось бы с тобой обсудить. Зося, это тебе нужно.

– Даже так? Ну, хорошо. Где и когда?

– Завтра в восемь на нашем месте. Извини, меня зовут.

Зося достала сигарету, мяла ее, не зная, что и думать. Кажется, Метлов не настроен возобновлять постельные отношения, но тогда что ему надо? Что означает фраза «это тебе нужно»? С каким бы удовольствием она бросила все и укатила б туда, где ее не знают. Можно попробовать продать «соковарку», как называют ее предприятие все эти снобы. Предприятие и прибыли-то не приносит, одну головную боль. Последнее время Зося часто думала о продаже, но как быть с Адой? Она штудирует прессу, там и вычитает все подробности сделки.

Зося поднесла огонек к кончику сигареты и внезапно ощутила присутствие еще кого-то. В ее положении неопределенности и подозрительности, страха за свою жизнь и неизвестности это было как резкая боль – сначала нахлынет, потом долго удерживает в состоянии боязни перед новым приступом. Это заставило Зосю подскочить со скамьи, но она не сделала и шага, как замерла, заметив фигуру среди листвы за кустом, которую сверху укрывали ветки дерева. Лицо в полумраке, с тенями от листьев, показалось зловещим, или таким и было, Зося узнала Астраханова. Сидя, она никак не могла его увидеть, возможно, он давно там находился и все слышал. Короткий вскрик Зося подавила усилием воли, а он усмехнулся:

– Ты всех боишься или только меня?

– Вы подглядывали за мной, – процедила Зося, холодея, как на морозе.

А он засвистел мелодию и двинул к дому вразвалочку. Зося рухнула на скамью, отдышалась, вспомнила о пистолете, прижала сумочку к груди.

За столом собрались все, было шумно, гости ожидали кулинарного сюрприза, Зося пришла почти последней. Хозяйка дома осмотрела стол:

– Кого еще нет?

– Леонова, – сообщила полная дама с плутовскими глазами. – Семеро одного не ждут. Может, он ушел.

– Нет-нет, он не собирался уходить, – возразила хозяйка и позвала: – Тамара Ивановна! – В гостиную заглянула домработница, не решаясь выйти к гостям. – Тамара Ивановна, миленькая, поищите Бориса Никитича, он где-то в саду. А мы… мы встретим сюрприз. Прошу вас!

Официанты под общий возглас восторга внесли два блюда. На одном высилась башня из зажаренной дичи, украшенная всевозможными веточками зелени, маслинами и красными ягодами клюквы, на другом – запеченный осетр с горками разных сортов икры по краям.

– Боже мой! Это что? – взвизгнула полная дама, нетерпеливо всплескивая ручками. – Что это за птички?

– Цесарки, господа, – возвестила хозяйка. – А приготовлены по рецептуре царских поваров.

Выпить две-три рюмочки холодной водочки и хорошо покушать – это ли не блаженство? Каткова истинным гурманом не назовешь, но поесть он не дурак, а ужин для него ритуал священный. Перед ним дымилась тарелка с куском жареного мяса, говорят, это жутко вредная еда, но он любит как раз все самое неполезное, лишь бы вкусное. Положив на тарелку пару ложек салата из редиса и зелени, приготовив кусочек черного хлеба, Катков аккуратно налил в рюмку водки. Стекло сразу же запотело с внешней стороны, значит, водка очень холодная. Тем временем жена поставила еще одну тарелку с нарезанным салом, колбасой и сыром. Катков взял рюмку и с наслаждением выпил, занюхал ароматным хлебом, откусил кусок и бросил в рот тонкую пластинку сала, жевал, жмурясь, как котофей. И пока пережевывал, налил еще, жене тоже, вторая рюмка обязательно с женой будет выпита. Не долив, он повернул голову к звонившему телефону, недовольно сощурился. Трубку взяла жена, потом протянула ее Каткову:

– Тебя. Прокурор.

Катков вытер пальцы о салфетку, лежавшую на краю стола, взял трубку:

– Слушаю.

– Глеб Аркадьевич, у нас убийство, хочу посоветоваться с тобой насчет Олега. Как думаешь, можно ему дело доверить? Все же он совсем неопытный, следователи загружены под завязку, а у Олега только текущие.

– Кого убили?

– Леонова. Начальника КУИ. Застрелили в саду Метлова на званом вечере, так-то.

– Ни хрена себе. Водки-то хоть он успел выпить?

– Не знаю, не спрашивал. Так что насчет Олега?

– Надо же и ему когда-то начинать.

– Глеб Аркадьевич, ты не кинешь парня? Ну, там подсказать, направить его не откажешься?

– А с ложечки его кормить не надо?

– Не юродствуй. Дело-то серьезное, скандальное, не оплошать бы нам.

– Так бы сразу и сказал: бери дело в производство. Ладно, подскажу, но не более, понял? – Отдав жене трубку, он беззлобно промямлил: – Маменькины-папенькины детки… Кой черт я ими должен заниматься?

– Вот-вот, – подхватила жена. – Своим хоть раз в жизни займись. У парня переходный возраст, ему больше с отцом надо общаться, а не со сверстниками, которые затянуть могут в дурную компанию.

– Мой сын не затянется, – уверенно заявил Катков.

– Это тебе так хочется. Глеб, я серьезно, воспитанием сына пора заняться.