litbaza книги онлайнСовременная прозаИ повсюду тлеют пожары - Селеста Инг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 ... 80
Перейти на страницу:

К зиме Мия таскала Полин свои новые фотографии почти каждую неделю, и они беседовали – Полин требовала проговаривать, что Мия сделала и почему. Прежде та снимала по наитию, полагалась на инстинкт, который диктовал ей, что хорошо и что плохо. Полин понуждала ее действовать намеренно, планировать, высказываться каждым снимком, сколь угодно прямолинейным.

– Случайного не бывает, – снова и снова твердила Полин.

Такова, узнала Мия, была ее любимая мантра – и в фотографии, и в жизни. В доме Полин и Мэл не бывало простоты. В родительском доме было хорошее или плохое, правильное или неправильное, полезное или зряшное. Никаких полутонов. А здесь все нюансировано; во всем обнаруживаются сокрытая сторона или неизученные глубины. Ко всему стоило приглядеться.

После этих сеансов Полин и Мэл всегда залучали Мию на ужин. Они уже знали про три работы, и Мэл подкладывала Мие добавку, складывала остатки в контейнеры, которые Мия возвращала в следующий раз. Собственно, Полин и Мэл с радостью оставляли бы Мию ночевать, устроили бы в одной из гостевых и поселили у себя навечно, если б знали, как ей это предложить.

Поскольку очевидно было, что Мия горда. Она ценила их гостеприимство, но после первого визита никогда не приходила с пустыми руками. Приносила самодельные мелочи: охапку листьев из Центрального парка, лентой увязанную в румяный букет; плетеную травяную корзиночку размером с палец; один раз – набросок тушью, портрет хозяек дома; даже горсть чисто белой гальки, когда Полин обронила, что приступила к новому проекту с камнями. Полин и Мэл понимали, что это утишает совесть Мии – ибо они обе дарили ей пищу, и знания, и привязанность – и без этих даров гордость не позволит Мие их навещать.

А они очень хотели, чтобы Мия их навещала. К Рождеству всем – Полин, Мэл, другим преподавателям и однокурсникам – стало ясно, что Мия невероятно талантлива.

– Ты станешь знаменитой – ты же это понимаешь, да? – как-то вечером сказал сестре Уоррен.

На Рождество она приехала домой, и верный своему слову Уоррен забрал ее с автовокзала на маленьком бежевом “фольксвагене-кролике”, который купил осенью. Теперь, спустя четыре дня после Рождества, он вез Мию назад. По молчаливому уговору они дали крюк и катили петляющими дорогами на задворках – растягивали последние минуты. Уоррен был уже в одиннадцатом классе, и Мие казалось, что в ее отсутствие он вырос: стал не то чтобы выше, но как-то глубже. Голос ниже, и Уоррен уже врастал в свои кисти, и пальцы, и ступни, которые последние годы были ему велики, как щенячьи лапы. В тускнеющем предвечернем свете щетина у него на горле казалась просто тенью, но Мия-то знала, что это не тень.

– Посмотрим, – только и ответила она. И затем: – А ты? Кем ты станешь, когда вырастешь?

В детском саду, когда об этом спросила воспитательница, Уоррен в ответ изложил свои планы на вечер – грядущего дальше нынешнего вечера его пятилетнее воображение не постигало. С тех пор “Кем ты станешь, когда вырастешь?” заменяло им вопрос о планах на день, и даже теперь, дразнилась Мия, Уоррен не умел заглянуть дальше чем на пару недель вперед.

– Пойдем в пятницу охотиться с Томми Флаэрти, – сообщил он. – Лишний поход перед школой.

Мия скривилась. Охоту она никогда не одобряла, хотя в каждом доме в окрестностях висела трофейная оленья голова-другая.

– Я позвоню, когда доберусь, – пообещала Мия и поцеловала Уоррена в щеку.

И снова поразилась, до чего он повзрослел – стал худее, и сильнее, и плотнее. Интересно, есть ли у него девушка. Каким он будет, когда Мия приедет в следующий раз – и когда это случится? Летом, наверное, если не найдет работу, чтобы подкопить на будущий год. Столько дел. Эти месяцы в Нью-Йорке она росла: потому что общалась с Полин, потому что разглядывала работы однокурсников, даже потому что долгими часами трудилась в трех местах и мимо текла бесконечная череда незнакомцев. Мия стала остроумнее и расчетливее, технически умелее и авантюрнее, рисковее и резче, и все – включая ее саму и Уоррена, который сейчас помахал ей из пассажирского окна, а потом наклонился и поднял стекло, – не сомневались, что она далеко пойдет. Ничто не отвлечет меня от работы, пообещала она себе. Только работа и важна. Ни о чем другом думать нельзя.

Мия была так погружена в работу, что в тот мартовский день, когда на нее уставился человек с портфелем, не сразу даже заметила. Дело было сильно за полдень, она села в поезд на Хьюстон-стрит, поехала в Коламбию, и в вагоне было тихо – пассажиров всего ничего. Мия обдумывала проект для Полин – “Задокументируйте преображение во времени”, – и тут кожу закололо: значит, кто-то смотрит. Ко взглядам Мия привыкла – это же все-таки Нью-Йорк – и, подобно всем женщинам, научилась их не замечать, как не замечала сопутствующих порой присвистов. Но этот человек был какой-то непонятный. Как будто вполне почтенный господин: опрятный полосатый костюм, темные волосы, между ног стоит портфель. Уолл-стрит, наугад решила Мия. В глазах не похоть – даже не игривость. Что-то другое – странная смесь узнавания и голода, – и Мие стало не по себе. Через три станции человек так и не отвел взгляд, поэтому она подхватила вещи и вышла на Коламбус-Сёркл.

Вроде оторвалась. Поезд тронулся, Мия села на замызганную скамью подождать следующего, и едва горстка пассажиров утекла со станции, Мия увидела человека снова: в руке портфель, озирает платформу. Ищет ее, вот точно. Пока не нашел, Мия повернулась и направилась к лестнице в дальнем конце, и дальше по переходу, и прибавила шаг – разве только не бегом побежала, чтобы не бросаться в глаза, – к платформе поезда “С”. На работу опоздает, но это неважно. Сейчас оторвется, сойдет через пару остановок, пешком дойдет до Бродвея, сядет там в нужный поезд – и ничего, что придется заплатить дважды.

Когда пришел “С”, Мия вошла в средний вагон и оглядела сиденья. Вагон полупустой, народу достаточно, есть кого позвать на помощь, если что, но не давка – ничего непристойного в толпе не скрыть. На 72-й улице он не появился. Но на 81-й – Мия как раз встала и собралась выходить – дверь в торце вагона открылась и вошел человек с портфелем. Слегка уже растрепанный, волосы падают на лицо, словно он бежал по вагонам, искал. Их глаза встретились – уже никак не притвориться, будто Мия его не заметила. Ее соседку по квартире дважды грабили на улице, когда она поздно возвращалась домой, а однокурсница Бекка рассказывала, что какой-то мужик затащил ее в переулок возле Кристофер-стрит за хвост – Бекка отбилась, но он выдрал ей клок волос. Мия видела проплешину. Все, что грядет, грядет прямо сейчас, и без разницы, сойдет она с поезда или нет.

Она сошла, и он последовал за ней, и когда двери закрылись, оба застыли на платформе. Не видать ни кондуктора, ни полицейского – только старушка с палочкой медленно ковыляла к лестнице, а в дальнем углу спал бродяга в драных кедах. Если рвануть, подумала Мия, можно, пожалуй, добежать до лестницы и он не поймает.

– Погодите, – сказал этот человек, когда поезд тронулся. – Я только поговорить хотел. Прошу вас.

Он остановился и воздел руки. Моложе, чем Мие сначала показалось, – за тридцать, наверное, – и худее. Костюм, отметила она, дорогой – шерсть с тонкой серебряной нитью, и туфли тоже дорогие – кордовская кожа, с кисточками и гладкими кожаными подошвами. В такой обуви люди не бегают.

1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 ... 80
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?