— Рано или поздно, ученик превзойдёт учителя, а пока я ставлю вам Шах, мисс Лейн. Но не мат.

***

Его слова поселили в душе Анны некое томление. Поймав себя на недозволительном ожидании следующей встречи, она не выдержала и добавила несколько капель успокаивающей настойки в чай. Но стоило расслабиться и начать дремать, как неожиданно сон, словно рукой сняло. В комнате кто-то был.

Услышав шорох у самой кровати, девушка привстала. Было уже за полночь, а это значило, что поместье давно погрузилось в сон. Однако вскоре шорох раздался уже возле двери. Было страшно от осознания, что в этой темноте может быть что угодно, но и объятия тёплого одеяла не помогали. Уже ничто не могло отогнать липкие щупальца ужаса.

Нащупав на столике возле кровати свечу и кресало, Анна принялась дрожащими руками высекать искры в специальную миску с древесной щепой. Казалось, ещё мгновение и то что прячется темноте, утащит её туда, где нет солнечного света, а один только могильный холод.

Но несмотря на усилия, высечь огонь так и не получилось. Поёжившись, Анна разозлилась на свою слабость.

— Кто здесь? Покажись! — выдохнула она, но вместо ответа услышала лишь скрип половиц за дверью.

«К Искушающему!» — подумала девушка, ринувшись к двери, что бы через мгновение её распахнуть.

Уже ничто не имело значения, хотелось просто избавиться от этого омерзительного ощущения чужого взгляда.

— Кто тут? — повторила она свой вопрос и увидела в нескольких шагах от дверей Ламину в старом халате Айрин. Девочка выглядела так же как всегда, только взгляд был ещё более потерянный. — Что ты здесь делаешь, Ламина? Разве ты не должна сейчас лежать в своей кровати и видеть десятый сон?

Она открыла рот что бы что-то сказать, но вместо этого просто улыбнулась.

— Ламина, в чём дело? Что-то случилось? Почему ты гуляешь среди ночи?

Надуманные страхи добавили тону гувернантки строгости, но девочку это не смутило. Она молча указала на дверь, глядя за плечо Анне и у неё опять возникло жутковатое чувство, что эта беловолосая малышка способна видеть то, что недоступно другим. По спине вновь пробежал неприятный холодок.

— Ламина, прекрати меня пугать. Там никого нет!

Она снова кивнула и вдруг сказала:

— Здесь! Она всегда здесь, навечно.

— Мисс Хэлтор? — прошептала Анна. Было сложно поверить, что где-то рядом блуждает призрак покойной Офелии. — Ты её видела?

Девочка кивнула, из-за чего прядь волос упала ей на лицо.

— Ох дорогая… — вздохнула гувернантка и подойдя ближе опустилась на одно колено. Убрав прядь ей за ухо, Анна постаралась подобрать правильные слова. — Ты уже достаточно большая, что бы понимать, что такое смерть. Мисс Хэлтор очень любила Айрин и тебя, но её забрал к себе Светлый. Она теперь в его царстве и наблюдает за нами.

— Мисс Лейн, но она тут. Если хотите, я отведу вас к ней. Она этого хочет. — совсем тихо произнесла она, после чего сама взяла гувернантку за руку и повела вглубь коридора.

Сначала они вышли к галерее с натюрмортами, потом через длинный полуоткрытый коридор в другое крыло. Не так далеко были покои хозяина поместья, из-за чего сердце забилось быстрее. Ламина остановилась у одной из дверей и постучала. Наклонив голову, она словно бы прислушивалась к происходящему за дверью, а затем кивнула, как будто получила разрешение войти.

В свою очередь Анна не слышала ни звука. Толкнув дверь, Ламина шагнула в темноту, и они оказались в комнате, судя по очертаниям предметов — гостиной.

Лунного света льющегося серебристым потоком из окна было явно недостаточно, что бы рассмотреть обстановку. Проследив за жестом девочки, Анна решила, что перед ней действительно стоит женщина.

На мгновение замерев, девушка громко сглотнула, но вовремя заметила раму и поняла, что это всего лишь портрет в человеческий рост. Подойдя ближе, она смогла рассмотреть изображённую на холсте даму. Это была темноволосая красавица с печальным взглядом, в бальном платье. Прекрасные голубые глаза смотрели прямо в душу, и казалось, что Офелия сейчас заговорит. Это была несомненно хозяйка поместья, по крайней мере, Анне так показалось.

Возможно от скудного освещения, или от того, что её сюда привёл странный ребёнок, но гувернантку не покидало чувство, что это больше чем просто портрет. Быть может виной всему был печальный взгляд покойной госпожи, а быть может, так действовала тишина спящего Ваден-Холда.

— Офелия? — прошептала девушка, пристально глядя на портрет.

«Ты преследуешь меня, но зачем? Зачем ты выбрала меня? Я не могу избавиться от мыслей о тебе, ты не даешь мне покоя, мучаешь ночами, для чего всё это?» — добавила она мысленно.

Несмотря на свою рассудительность, Анна не могла избавиться от ощущения, что вот-вот разомкнутся розовые уста и Офелия Хэлтор ответит. Повинуясь порыву, девушка коснулась деревянной рамы и проведя пальцами выпуклой резьбе, вскрикнула от боли.

Неожиданно в палец впилась коварная щепка, что заставило вернуться к реальности.

— Это всего лишь портрет, Ламина. Нам не стоит находиться тут.

***

Утро встретило гувернантку стуком в дверь и свежим букетом, который Элена еле внесла. Когда горничная наконец опустила вазу на стол, Анна смогла в полной мере оценить красоту и размер букета. Белые и розовые бутоны источали приятный сладкий аромат.

— Это приказ мистера Хэлтора. — правильно расценив вопросительный взгляд, ответила девушка.

— Хорошо.

Заметив торчащий уголок бумаги, Анна вытащила записку.

«Надеюсь, эти цветы поднимут вам настроение.»

Несмотря на сухость сообщения, на сердце было тепло. Единственное что портило впечатление, так это наличие тени покойной Офелии Хэлтор.

Прекрасно понимая, что к ней попала очень важная улика, девушка не знала, как поступить дальше и стоило ли вообще предпринимать какие-либо действия. Было совершенно ясно, что Офелия не собиралась убегать и уж точно не планировала самоубийство. Но вспомнив слова Элены о возможной причастности Адама к смерти супруги, Анна отбросила в сторону все мысли о расследовании. Как бы там ни было, её задача быть наставницей Айрин, а не разбираться с тайнами Ваден-Холда.

Но была, пожалуй, еще одна причина, по которой ей не хотелось говорить об Офелии со слугами, ведь те непременно донесли бы хозяину о подозрительном интересе гувернантки к его бывшей супруге. С Калебом Лэнгвертоном говорить на эту тему было бы ещё большей глупостью. Ведь он имел репутацию человека легкомысленного, хотя мог многое рассказать про Офелию и судя по разговорам слуг, часто посещал поместье. Оставалась только Эбигейл, она любила Офелию и могла бы пролить свет на последние дни жизни своей подруги. И всё же, что-то