Подсознательное изменничество британского правящего класса в войне, ставшей, по существу, войной классов, слишком очевидно, чтобы об этом говорить. Труднее ответить на вопрос, насколько распространено изменничество осознанное… Л.М.[144], знакомый или по крайней мере встречающийся со всей этой публикой, говорит, что за отдельными исключениями вроде Черчилля британская аристократия в целом полностью коррумпирована и лишена элементарного чувства патриотизма, будучи озабочена, по существу, только одним: сохранением своего положения. Он говорит также, что эти люди обладают развитым классовым инстинктом и четко осознают общность своих интересов с интересами богатых людей всего мира. Мысль о том, добавляет он, что Муссолини может пасть, всегда была для них сущим кошмаром. Пока прогнозы Л.М., связанные с войной, начиная с ее первого дня, полностью оправдывались. Он говорил, что зимой ничего не случится, к Италии будут относиться с величайшим почтением, а потом она внезапно повернется против нас; цель Германии состоит в том, чтобы посадить в Лондоне марионеточное правительство, через которое Гитлер будет управлять Британией так, что народ в массе своей ничего не заметит… Единственное, в чем Л.М. ошибся, так это в своем предположении (мною разделявшимся), что Россия продолжит сотрудничество с Германией. Сейчас это представляется сомнительным. Правда, русские, должно быть, не ожидали, что Франция рухнет столь стремительно. Повернись дело иначе, и Петен со своей компанией вел бы сейчас такую же двойную игру с Россией, какую Россия раньше вела с Англией. Любопытно, что после заключения русско-германского пакта едва ли не все утверждали, что Россия от него выиграла и что Сталин так или иначе «остановил» Гитлера, хотя достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться, что это не так… Коммунизм и левый экстремизм в Западной Европе представляют собой почти без всяких исключений некую разновидность мастурбации. Люди, не имеющие на самом деле никакой возможности управлять ходом событий, утешаются тем, будто как-то все же им управляют. С точки зрения коммунистов, ничто не имеет значения, покуда им удается убедить себя, что русские берут верх. В данный момент представляется сомнительным, будто Россия выиграла от пакта нечто большее, нежели передышку, хотя воспользовалась она ею гораздо лучше, чем мы в Мюнхене. Возможно, Англия и СССР в конце концов вынуждены будут вступить в союз, – интересное свидетельство того, что реальные интересы вытесняют глубочайшую взаимную идеологическую ненависть.

«Нью лидер»[145] толкует о «предательстве Петена и компании и «борьбе рабочих» против Гитлера. Наверное, с таким же одобрением было бы встречено сопротивление «рабочих» Гитлеру, если бы тот вторгся в Англию. Да, но чем воевать? Оружием. Между тем I.L.P. подняла страшный шум, повсеместно призывая к саботажу на оружейных заводах. Право, почти вся эта публика пребывает во власти фантазмов мастурбации, исходя из того, что ни единое слово, ею сказанное, ни единый поступок, ею совершенный, не окажут ни малейшего воздействия на ход событий, хоть одной бомбе позволят разорваться.

28.6.40.

Ход событий производит на редкость удручающее впечатление. Нынче утром ходил на медкомиссию. Меня завернули, с такими показателями мужчин сейчас не берут ни в один род войск… Что возмущает, так это равнодушие системы, не способной найти никакого применения человеку, у которого показатели по здоровью ниже средних, но который все же не является инвалидом. В армии полно бумажной работы, и выполняют ее люди безупречно здоровые, но малообразованные… Можно было бы еще извинить власти за неумение привлечь к делу интеллигенцию, тем более что в целом она политически ненадежна, но пусть хотя бы попытались мобилизовать все силы нации и переключить людей с торговли предметами роскоши на производственную работу. Но ведь достаточно оглядеться вокруг, чтобы увидеть: нет этого.

Сегодня русские вошли в Бессарабию. Это не вызвало практически никакого интереса, а долетевшие до меня замечания были скорее сочувственными и уж точно не враждебными. Достаточно сравнить с общим возмущением, вызванным вторжением в Финляндию. Не думаю, что различие в реакции вызвано тем, что Финляндия – это совсем не то же самое, что Румыния. Полагаю, дело тут объясняется нашим тяжелым положением в проливах и предположением, что этот шаг поставит в неудобное положение Гитлера – хотя я лично уверен, что он сделан с его согласия.

29.6.40

Британское правительство признало де Голля[146], хотя явно двусмысленно, то есть не заявило в открытую, что не признает правительство Петена.

Что внушает большую надежду, так это, что пресса на нашей стороне и сохраняет независимость… Но с оговоркой в том смысле, что «свобода» печати означает на деле зависимость от чьих-то корыстных интересов и в еще большей степени (через рекламу) от торговли предметами роскоши. Газеты, готовые разоблачать прямую измену, не могут занять столь же определенную позицию, направленную против избыточной роскоши, раз уж сами живут за счет рекламы шоколада и шелковых чулок.

30.6.40

Сегодня – в Риджент-парке парад волонтеров всей «зоны», то есть 12 взводов, каждый, в принципе, численностью 60 человек (на самом деле сейчас немного меньше). Преимущественно ветераны, и сами по себе они выглядят совсем неплохо, если, конечно, сделать скидку на комический вид людей, марширующих в штатском. Процентов 25 – рабочие. Если таков общий процент проживающих в районе Риджент-парка, значит, здесь он гораздо выше, чем в других местах. Что мне до сих пор неизвестно, так это, существует ли тенденция избегать формирования добровольческих дружин в беднейших районах, где они полностью оказались под контролем рабочего класса. В настоящее время вся организация пребывает в состоянии аномальном и неопределенном, предполагающем самые разные возможности развития. Уже сейчас спонтанно формируются местные отряды самозащиты, вооруженные ручными грантами любительского, скорее всего, производства. Разумеется, такого рода самодеятельность тревожит власти… Генерал, принимавший парад, – типичный олух преклонных годов, на ногах с трудом держится – произнес едва ли не самую скучную речь из тех, что мне приходилось слышать. Тем не менее участникам действа хватило и этого. Громкие аплодисменты в ответ на сообщение, что винтовки наконец-то доставлены.

Прогуливаясь вчера с С.[147] и М.[148], увидели на газетных тумбах сообщения о смерти Бальбо[149]. Нас с С. это весьма порадовало, С. рассказал с чьих-то слов, как Бальбо с друзьями подняли в небо главу магометанского братства Сенусси и выбросили его из самолета. Даже М. с женой (оба – разве что не чистые пацифисты) не выказали никакого недовольства смертью Бальбо. Мне кажется, Э. тоже довольна. Уже ложась спать (вечер я провел на Крумс-Хилл[150]), мы увидели мышь – она соскользнула в раковину и никак не могла выбраться. Ценой огромных усилий нам удалось соорудить лесенку из коробок с мыльной пеной и чем-то там еще, по которым она могла подняться наверх, но к тому времени мышка была настолько напугана, что залезла под свинцовую планку на краю раковины и не вылезала оттуда, даже при том, что мы на полчаса или около того оставили ее в покое. В конце концов Э. мягко накрыла ее ладонью и выпустила на волю. Все это мелочи… но, вспоминая, какое угнетающее, вплоть до потери аппетита, воздействие произвела на меня гибель «Тетиса»[151], я, по правде говоря, думаю, что один из устрашающих результатов войны, – радость при известии о том, что вражеская подводная лодка пошла ко дну.