Наша встреча не была ошибкой. Можно проклинать его, ненавидеть, лгать всем — и себе тоже, но это и есть моя жизнь.

Несмотря на все, что случилось. На все, что я пережила. Моя судьба, это жить в Ростове, дышать сырым весенним воздухом, любить Эмиля.

Мы припарковались за квартал до «Паруса».

Телохранители держались спокойно, но градус напряжения подпрыгнул сам собой. Я отвернулась к окну — вокруг кипела обычная жизнь. Напротив магазины, чуть дальше — зонтики летнего кафе. Городом незаметно завладела весна и уже вползало лето…

Джип прижался к обочине, как трусливая шавка. Водитель бдительно рассматривал улицу, готовый в любой момент сорваться с места, а охранник на переднем сиденье возился с оборудованием.

У водителя затрещала рация:

— Илья здесь, он один.

Я судорожно вздохнула, обнимая себя руками.

— Слышу их, — добавил охранник.

Минут пять до этого мы колесили по Садовой, пока не добились устойчивой связи. Чем ближе к «Парусу» — тем лучше слышно, но это не нравилось охране.

— Реально один? — теперь и я услышала Эмиля. — Без охраны, без юриста, без поддержки? Один?

Я подалась вперед, прислушиваясь. Кажется, он рядом с «Парусом». Скоро войдут внутрь. Я слышала приглушенные отзвуки улицы.

— Да, господин Кац, — я узнала Антона, который пошел с ним под видом юриста. — Приехал один. Мне это не нравится.

— Странно, — добавил Андрей.

Я чувствовала — Эмиль медлит. Сомневается. Такие люди, как Илья, ничего не делают просто так.

— Вперед, — решил мой муж. — Нас больше, все по плану. Эту тварь берем живым.

Он говорил уверенно, короткими фразами. Я представила, как они идут к дверям. Эмиль первым, следом безопасник и Андрей. Звук и вправду изменился — перестал быть смазанным, стал четче. Из шумного фойе офисного центра они попали в дышащий тишиной «Парус».

— Сходи на обед, — грубо бросил Эмиль. До меня долетели отзвуки женской речи — секретарша что-то пыталась выяснить, Эмиль отмахнулся.

Хорошо помню агентство. Длинный коридор, кабинет Эмиля в самом конце. Там его ждет злейший враг.

— Собрались, — тихо сказал Эмиль, прежде чем войти.

Скрип двери. Тишина. Долгая пауза сводила с ума.

— Почему один, гнида? Где жена?

Голос Ильи прозвучал тихо, но разборчиво. С какой-то темной, жестокой энергетикой, от которой я покрылась гусиной кожей. Я представила, что он сидит в кресле Эмиля, за его столом, считая себя хозяином «Паруса».

— Не твое собачье дело.

Эмиль пропустил оскорбление мимо ушей, но интонация сказала все. С Ильи спустят шкуру, когда тот попадет ему в руки.

— Зачем она тебе? — это Андрей. — Она не в себе, оставь ее в покое. Мы договорились, агентство твое, а девочку не трогаешь.

Смешок Ильи.

— Он переоформил агентство на нее. Он ее опекун, но хозяйка она, так что мне нужны подписи обоих.

— У меня доверенность. Все законно.

— Нет. Я твои схемы, Кац, знаю. Я пошел вам навстречу, пришел один, без оружия, убедись сам, — повисла пауза, наверное, Илья распахнул полы пиджака, демонстрируя, что под ним нет пистолета. — Взамен мне нужна прозрачная сделка. Пригласи жену. Не бойся, никто твою сучку не тронет. Или иди на хрен.

Не знаю, как Эмиль терпит того, кто нас терзал. Я представила серые холодные глаза мужа и вспомнила.

«Я люблю тебя».

Он так долго носил в себе эти слова. А я ждала их.

— Осторожней, — простонала я, хотя он меня не слышал.

Илья без оружия, один, и откровенно издевается над ним. Или считает себя неуязвимым, или у него преимущество, о котором мы не знаем.

— Не пойму, — продолжил он. — Ты меня не узнал, что ли? Ты помнишь видео, что я прислал? Или духу не хватило посмотреть еще раз, как твою жену развлекают?

— Твою мать, Илья, заткнись, — голос Андрея был испуганным.

— Мне нужна… Убери пушку, придурок! — проорал Илья.

Я накрыла рот ладонями. Эмиль достал оружие.

Раздалось нарастающее рычание сквозь зубы. Я слышала шум стычки, мужские возгласы, и сердце обливалось кровью. Это о том видео, которое получил Эмиль, и чуть не сошел с ума от гнева? Видео насилия надо мной?

Вдруг стало тихо.

Напряженно текли секунды, а я не знала, в чью пользу окончилась драка. Выстрелов не было, но воображение подбрасывало жуткие картины. Его душат, бьют ножом, крушат череп…

Я зажмурилась, стало больно дышать. Если с ним что-то случится, я не вынесу. Воздуха не хватало и меня повело, утягивая в обморок. Эмиль…

— Я тебе это видео в глотку забью, — раздался сильный голос мужа.

Я выдохнула, лицом уткнулась в колени и разревелась от облегчения. Короткий крик, звук удара — он врезал Илье.

— Остановись, Кац, ты не понял… Твоя жена и так у нас, — сдавленно процедил он. — Давай, я набираю номер. Видишь? У меня в руках ничего нет, кроме телефона… Алло? Господин Федоров? Я на месте, поговорите с ним.

— Что происходит? — мои охранники подобрались, а старший заставил пригнуться, словно боялся снайперов. — Все спокойно? Нас засекли?

— Нет, все нормально, — снова затрещала рация.

Я вновь прислушалась к тому, что происходит в кабинете. Мы не понимали, какую игру ведет Илья.

Эмиль медлил, но, видно, включил громкую связь и салон машины наполнил незнакомый голос. Казалось, он затекал повсюду, собой заполняя пространство. Низкий и ровный, словно мужчина абсолютно уверен в победе.

— Мне про тебя рассказывали, Эмиль Кац. Я тебя недооценил, — голос Федорова пугал меня. — Но никогда не поздно все исправить. Ты жену любишь, да? Я понимаю.

Его тон заставлял сомневаться в реальности. Лишал чувства безопасности, будто я действительно в заложниках. Дыхание Эмиля стало чаще — он волновался, не понимая, куда Федоров ведет.

— Я не брал твои деньги! — вдруг агрессивно выкрикнул он. — Ты зря начал травлю!

— Интересный ты человек, Эмиль. Никого у тебя нет, никаких привязанностей. А жена кто тебе, ты убивал за нее, платил. Ты ее, как мать, как дочь защищаешь. Она твое слабое место.

— О чем он говорит? — не выдержала я, глядя в суровые лица охранников.

На случай проблем у них был план. Меня увезут в Москву, переправят за границу. В Мюнхене у Эмиля квартира, а у меня — офшорный счет. Под другим именем, в полном одиночестве я буду сходить с ума остаток жизни.

Так что, если Эмиль погибнет — все продумано. Но cлова этого человека втекали под кожу, как раскаленный свинец.