– Ох, прости. Конечно, верну, да хоть сегодня.

– Завтра. Сегодня нас дома не будет. Загляни завтра вечерком, ладно?

Если «заглянуть» означает одолеть этот воистину тернистый путь к их обиталищу, то так и быть, загляну…

Мы договорились на шесть часов, и я покинула стены «Датского радио и телевидения», напрочь позабыв, что явилась сюда с намерением обсудить с Анитой последнюю свою волю. Что бы она там ни толковала, но фамилия Линце меня явно насторожила. Убей меня бог, если я не видела ее в каком-то тексте. Сам ее обладатель меня вовсе не заинтересовал, а вот его фамилия…

Так что же мне делать дальше? Вообще-то полагалось явиться к тому человеку, который ждал от меня вестей, и передать ему хотя бы имена преступников, не вызывающие никаких сомнений, но даже на этот шаг я никак не могла решиться. Окончательно растерявшись, я не надумала ничего лучшего, как позвонить Дьяволу, но мне ответили, что он отбыл в командировку. Только этого не хватало, нашел же время для разъездов! Еще немного, и я махнула бы самолетом в родное отечество, дома, как известно, и стены помогают.

Вечером, расположившись в офисе, я стала подводить итоги. Уединенная атмосфера очень даже к этому располагала. Перво-наперво требовалось уяснить для себя неоспоримые факты и уточнить вопросы, на которые еще не нашлось ответов.

Прежде всего можно считать фактом, что какие-то лица вознамерились сделать бизнес и таки его сделали. Бизнес заключался в нелегальной доставке из Польши в Данию готового героина. Героин изготовляется из опиума и морфия, а этого добра в Польше навалом. Таможенные службы сориентированы совсем на другое – на вывоз из страны антиквариата, произведений искусства, бриллиантов, водки и долларов, а также на ввоз наркотиков, так что такая контрабанда имела большие шансы на успех. Из Дании героин переправлялся дальше, в Соединенные Штаты и Швецию, набирая в цене.

Чтобы дело шло порезвее, данная организация воспользовалась официальными каналами, переправляя нелегальный груз в легально экспортируемых продуктах. Возможно, магазин, который принадлежит сыну того лысого недомерка, специально используют для этой цели, возможно, дорогостоящая пакость прибывает туда не только из Польши, а еще из Франции, с Ближнего и Дальнего Востока – отовсюду, где она только водится. В консервах под видом польских рубцов, всяких бамбуковых супчиков…

Сделки заключаются на ипподроме. Ничего не скажешь, место выбрано безошибочно! Дважды в неделю на Амагере и в Шарлоттенлунде бывает без малого пол-Копенгагена, множество болельщиков приезжают на автомашинах, они там теснятся, дверца к дверце, бампер к бамперу, между ними снуют разгоряченные тотошники, идеальная обстановка для передачи грузов и денежных расчетов, в такой толчее и слон-то растворится! Хоть на голове стой, никто не обратит внимания. Хочешь – заключай сделки, хочешь – деньги вручай, можешь даже размахивать ими вместо флага, можешь потом что угодно утверждать и отрицать – мол, знать не знаю человека, с которым только что до хрипоты спорил, – мало ли с кем споришь на тотализаторе, тут уж действительно ничего не замечаешь, на уме одни рысаки.

Даже самая бдительная в мире полиция вряд ли заинтересуется фактом, что разные там тотошники по дороге на ипподром покупают себе консервы и зашвыривают их в багажник, а потом едут дальше проматывать денежки. Ни одним законодательством это не возбраняется. Определенно у них все организовано так, чтобы трефной товар дольше двух-трех часов в магазине «Specialites des Pays» не залеживался.

В доходном этом деле замешано несколько интересующих меня лиц. Известные мне понаслышке Лаура и Зютек, известный мне понаслышке и вприглядку тип со сломанным носом, прозываемый Петер Ольсен, лично известный мне лысый недомерок в шляпе и совершенно мне неизвестный Аксель Петерсен. А Лешек Кшижановский, из всей честной компании наиболее мне известный, играет какую-то свою загадочную роль, о чем, согласно воле Алиции, я должна молчать как рыба.

Если почтенная банда и впрямь поставила дело на широкую ногу, то в афере гораздо больше участников, но об остальных приходится только гадать. Скажем, тот очаровательный юноша, выступавший в роли помощника маляра. Не он ли и есть сынок Лауры? Принцип семейственности: здесь сын лысого недомерка, там сын Лауры…

Один раз, в прошлом году, они использовали для переправки крупного груза яхту Лешека. Груз загадочно исчез, по случайности о передряге узнала Алиция. Постепенно нечаянный свидетель становился все более опасным, бандиты это в конце концов сообразили и убрали ее, заодно попытавшись отыскать план с координатами пропавшего сокровища. К сожалению, я не знаю, чем увенчались их поиски. Возможно, бумажка с координатами затопленного груза хранилась в тех самых датских красных свечах, искромсанных до непотребного вида. Лично я сочла бы такой тайник идеальным, ничего ведь не стоит разрезать свечу поперек, выдолбить сердцевину, воткнуть клочок бумажки и половинки снова аккуратно слепить.

А далее у меня шли сплошь вопросы без ответов. Почему погиб один из матросов Лешека и что майору об этом известно? Кто украл у Аниты шампур и прихватил его с собой в Варшаву? Кто убил Алицию, если Петеру Ольсену раздвоиться все-таки не удалось? И самое главное – как мне, черт подери, быть с Лешеком Кшижановским?

Разбор фактов слегка прочистил мою голову, зато нерешенные вопросы снова нагнали туману. Вдобавок припомнилось странное поведение Гуннара, хуже всего то, что объясниться с ним, да еще на такую деликатную тему, не представлялось никакой возможности. Гуннар из иностранных языков знал только немецкий, а я, как на грех, французский. Вспомнились и путающиеся под ногами бородатые и кудлатые юнцы – этот эскорт душевного равновесия мне не прибавлял. Получалось, что, пока никто ничего точно не знает и самая существенная информация у меня в руках, милиция точит зуб лишь на Петера Ольсена, да и то ничем конкретным не располагает. А преступники не лыком шиты, смекнут, откуда грозит им опасность, и уберут меня, как убрали Алицию. Слишком большая ставка в этой игре, чтобы мелочиться. Из-за своих дурацких колебаний я могу запросто распрощаться с жизнью, а мне она еще не наскучила.

Пока я не приняла решения, надо быть предельно осторожной, но беда в том, что решение, судя по всему, мне не суждено принять никогда. Чем дольше я размышляла, тем больше впадала в панику. Даже огляделась по сторонам, ища чего-нибудь для самозащиты, но на глаза попадались лишь образцы плиток «ластрико» – из цветной керамики, на белом цементе. Оружие нельзя сказать чтобы надежное, но в случае чего запущу им злодею в лоб. Я выбрала себе одну такую плитку, бежевую с белым, положила рядом на стол и снова погрузилась в свои пагубные для рассудка думы.

Кто еще может быть связан с аферой? Кто курсировал в этот период между Польшей и Данией? Кто привез шампур? Бестолковое животное из прачечной? Таинственный Кароль Линце? Кто-то еще?

И снова мысли мои споткнулись на фамилии Линце. Выписанная аршинными буквами, она опять маячила у меня перед глазами. Где я ее видела?

Рядом со мной на столе валялся чертежный карандаш. Я взяла его в руки и печатными буквами вывела на плитке «ЛИНЦЕ». Потом, чуть помельче, еще раз. Потом еще и еще, меняя шрифты, пока светлый цемент не почернел.