– Пожалуй.

– В ней не было этого духа соперничества, как у Марго. Ей не в тягость услужить, даже наоборот, в радость. От доброты. Понимаете вы, что я хочу сказать?

– Вполне.

– Она щедрая сердцем, Аля. Знаете, это ведь на самом деле идет от силы – уступчивость. Сильному не жалко уступить, у него ничего не отнимется. А слабый – он своего никогда не отдаст, потому что ему страшно: а ну как отнимется у него что-то, так он последние силенки потеряет, на ногах не устоит… Потому-то слабый отчаянно завистлив и у других отхапать не прочь – все ему кажется, что ему мало, что он несчастен, что ему всего на свете не хватает. А сильный чувствует свою силу, и ему хватает и так. Можно даже и другим уступить и услужить – как бы поделиться. Я вот это и называю щедростью… Так что хоть Марго ею и помыкала, а все же Аля – сильный человек. А у таких людей всегда в конечном итоге все хорошо складывается. Их вот эта внутренняя сила и выносит из всех жизненных бурь.

– Вы философ, – уважительно заметил Кис.

– А как же, – удивился директор, – жизнь разве зря жил? Разве зря грешил, чтобы и к старости ничего не постичь и не осмыслить? Тогда всей жизни грош цена! Вот только… С Марго я промашку дал… – вздохнул директор, разводя руками. – Зря я ей сказал об Алином замужестве.

– Почему?

– Вчера Марго в ресторан в этом платье явилась. Которое тогда, на фото, на Але было.

– Лиловое?

– Лиловое… А вы-то откуда знаете?

– Да я вроде как детектив.

– Ну да, ясное дело… Так я понял, что она Алю нашла и платье у нее вытребовала… Откуда же еще такое же платье могло у нее взяться? Не на заказ же она сшила? Это какие деньги – на заказ сшить! А Маргошка последнее время все у меня в баре отирается: значит, контрактов нет. И денег, соответственно, тоже. Нет, она небось Алю достала, Марго по этой части мастер!..

Хозяин вздохнул. Кис спросил участливо:

– По себе знаете?

– Ох, знаю…

– Что вчера в ресторане было, расскажите подробно.

– Да что было… Ужинать они пришли. Давно они у меня не ужинали… И за все заплатили, даже за алкоголь. Марго официанту таким презрительным жестом деньги протянула, а на меня все косилась: вижу ли я… Не знаю уж, где они деньгами разжились. Может, тоже у Али? Марго аж прямо светилась торжеством. И по ресторану разгуливала с бокалом в руках, прямо как Аля на фотографии. С пьяницами всякими разговаривала – ее тут многие знают, у нас есть свои завсегдатаи. Я вам говорил, некоторые ее «королева Марго» зовут. Она и рада, строит из себя королеву. Хотя, вправду сказать, платье Алино ей тоже идет. У них один размер. Они раньше одежду на двоих покупали. Да и вообще она красивая, если честно. Только характер сволочной.

– Ничего не говорила – виделась она с Алей?

– Нет. Только сказала, что не одна Алька такая умная, она теперь тоже в гранд-дамы выйдет… Да только куда ей? Все это пьяный треп. От зависти.

– Может, и нет… – сказал задумчиво Алексей, – может, не просто треп. Что еще она говорила? Что-нибудь особенное?

– Дайте подумать… Вы подозреваете, что Марго замешана в исчезновении Али?

Кис приблизил к нему свое лицо и прошептал доверительно:

– Подозреваю.

– С Марго станется, – вздохнул директор. – Только как она могла украсть Алю? Не вещь ведь.

– Ну, как – это дело техники. Что еще было необычного вчера? Время прихода, время ухода, слова какие-то, взгляды особенные?

– Понимаю, вроде как у них заговор, да?

– Именно!

– Так. Значит, пришли: позже, чем обычно. Обычно после девяти. А вчера – около половины первого. У меня до трех открыто. И пришли без Филиппа, не было его с ними.

– Отлично.

– Ушли, как обычно, с закрытием. Взгляды, слова: были очень оживлены. Я вчера подумал – из-за платья. Но теперь понимаю: могла быть и другая причина. И вот деталь интересная: Гена обычно с этой компанией редко появляется, только когда им чего обсудить надо, а так он к своим ходит – он гомосексуалист. А вчера он с ними пришел. Посидел какое-то время и хотел было уйти, так Марго на него так шикнула! Не пустила.

– Интересно.

– И еще: Антон – это который дружок Марго – всегда молчит. Только пьет и смеется. Марго любит представляться, главную роль играть – она всегда вроде как на спектакле, на зрителей работает. А он обычно смотрит на нее и улыбается, и что он думает – неизвестно. Хмылится и молчит. Я так до сих пор и не понял, дурак он или умный… А вот вчера на эти ее слова про «гранд-даму» он ей крикнул: «Кончай, Марго!» И на меня посмотрел. Обычно-то я вроде как стенка, он на меня никогда не смотрит – не нравится, что я с ними контракт не продлил! Как вы думаете: испугался, что Марго сболтнет, чего не следует?

– Очень возможно!

– Есть еще одна странность… Теперь, как начнешь думать, так сразу детали разные вспоминаются, и все уже кажется подозрительным… Может, я и ошибаюсь…

– Это не страшно, – заверил его Кис.

– Марго вчера так как-то нарочито руку все отставляла, вернее, выставляла, что я начал думать – хочет свои кольца показать, что ли… И что там у нее такого, особенного может быть? Попытался рассмотреть. Я, конечно, ее украшения не знаю, никогда не обращал внимания, так что сравнивать не могу. У нее всегда много чего на руках понанизано, и все кольца крупные, большие, дешевые. А все же вчера я приметил одно кольцо, желтый металл и сверкающий камень. Вроде бриллианта. Ну, думаю, куда ей, за двадцать рублей, наверное, на рынке купила. А теперь вот с вами говорю и думаю: где платье, там, может, и кольцо?

– Не исключено. У Алины было на пальце кольцо, золотое, с бриллиантом, свадебный подарок ее мужа. Разговоров их не слышали?

– Нет, к сожалению. Я и не прислушивался, оно мне надо?

– Сегодня не появлялись?

– Нет.

– Где они еще могут быть, кроме квартиры Марго? Адреса Филиппа и Гены у вас должны быть, раз вы контракт подписывали?

– А как же! Сейчас, мигом.

Прошло, наверное, около часа томительной тишины, когда Аля услышала, как распахнулась входная дверь. Ее, стало быть, не заперли, оставив открытой для кого-то, у кого нет ключей…

И этот «кто-то» вошел.

От ужаса Аля крепко зажмурила глаза.

Кто-то громко хмыкнул – удовлетворенно и насмешливо.

– Что, не все коту масленица, а?

Голос был знаком.

Аля открыла глаза.

Над ней стоял Георгий, секретарь Алекса, и ухмылялся дебильной Антоновой ухмылкой.

– До меня дошли слухи, что ты тут плохо себя ведешь! – произнес он с издевкой.