Смотрю, а в окопе никого из живых не осталось. Все уже мёртвые. Патроны закончились, гранат и бутылок с зажигательной смесью нет, что делать, не знаю. Я взял свою «трёхлинейку». Отполз к ближней промоине. Скатился в овраг, а по нему добрался до леса. Там взял руки в ноги и рванул на восток. По пути наткнулся на этих ребят. Оказалось, что они тоже из нашей воинской части.

Мы слегка отдышались и двинулись пешком к Сталинграду. Шли осторожно и не маячили на открытом пространстве. Мало ли что может случиться. Или заметят фрицы с земли или с воздуха. Это сегодня удивительно пусто, а вчера их здесь шастало много. В небе вились истребители, а по степи шли колонны автомобилей и бронемашин. И все как одна на восток.

Двигались мы в основном по перелескам и балкам. Кое-как добрались досюда. Присели в кустах, хотели чуть-чуть отдохнуть, слышим, тарахтит мотоцикл. Смотрим, машина немецкая, а за рулём вроде наши. Вот и решили вас тормознуть и расспросить, кто такие, откуда, куда. Нашли сухое упавшее дерево. Перегородили дорогу и спрятались в зарослях, ну а дальше ты знаешь.

– Понятно, – сказал командир. Придирчиво глянул на молодых безоружных солдат, но не стал их пытать, куда делись винтовки. Судя по внешнему виду, пацанам едва исполнилось восемнадцать. Ребят недавно призвали, и вчера был их первый бой с проклятыми фрицами. Так что ничего удивительного, что пацаны оробели. Поэтому он спросил о другом: – Как, Семён, у вас дело с патронами?

– Говорю же, закончились. Даже не стрельнули в вас для острастки. Мол, вы ребята на мушке, поскорее сдавайтесь, – хмуро ответил ефрейтор. – А у вас не найдётся, случайно, две-три обоймы?

– Есть немного в коляске, – бросил Олег. Повернулся к водителю, так и сидевшему на мотоцикле и приказал: – Павел, отдай им обе винтовки и немного припасов.

Парень спрыгнул с сиденья. Подошёл к люльке и вынул из неё две «трёхлинейки». Одну вручил длинному пареньку, похожему на студента из советских комических фильмов, которые крутили в клубе в мирное время. Вторую протянул крепышу средней комплекции, видать, только что успел отучиться в каком-нибудь ФЗУ.

Оба благодарно кивнули. Схватили оружие и прижали к груди так крепко, словно боялись опять его потерять. Так делают очень голодные люди, получившие кусок свежего хлеба. Мол, теперь это моё, никому не отдам.

Оно и понятно, ведь за утерю оружия пацанам грозил трибунал. К тому же в любую секунду могли показаться фашисты и нужно было чем-то отстреливаться.

Павел взял «сидор», лежащий в коляске на самом верху, и раздал всем бойцам патроны, гранаты и часть продовольствия, что лежало внутри. Настроение у людей сразу улучшилось. Они тотчас зарядили оружие. Взяли по сухарю и торопливо сжевали их всухомятку. Брикеты с пищевым концентратом решили оставить на ужин.

Олег построил солдат в одну линию и провёл перекличку. Выяснил, кого как зовут, и задумался, что делать дальше. Отправиться на мотоцикле вперёд – значит бросить людей из соседнего подразделения. Ехать рядом с ними – зря тратить бензин, а его и так слишком мало.

Из тягостных размышлений его вырвал крик одного из солдат:

– Товарищ сержант, посмотрите туда, что это там, на востоке?

Пушкарь повернул голову в указанном направлении и меж стволов крохотной рощи увидел плотные клубы пыли, поднимавшиеся к высокому жаркому небу. Столб мельчайших частиц медленно двигался к западу, но что их поднимало с земли, парень, как ни старался, разобрать не сумел.

Он поднёс разбитый бинокль к лицу. Посмотрел в уцелевший тубус оптического прибора и разглядел «Т-34», мчавшийся по просёлку со скоростью курьерского поезда. На броне были нарисованы красные звёзды, а за приземистой башней сидело пять-шесть бойцов, одетых непонятно в чью форму. Белесый налёт пыли плотно покрывал ткань гимнастёрки и галифе. Так что понять, какой оттенок имеет одежда, Павел не мог. То ли наша, защитного цвета, то ли серо-зелёная, как у фашистов.

С другой стороны, если фрицы взяли танк как трофей, то уж с советской формой у них вообще не должно быть проблем. По рассказам бывалых солдат, передаваемых шёпотом друг другу, за один прошлый год в плен попало столько людей, что в их обмундирование можно легко нарядить пять-шесть дивизий, а то и корпусов. Мало того, в оккупированных областях остались полные склады с мобилизационным резервом страны, созданным на случай войны. А это горы одежды, оружия и различного продовольствия.

Вот только зачем нужен фрицам такой маскарад? Кого нужно дурачить на безводных пространствах, расположенных между Волгой и Доном? К тому же эта машина идёт не на восток, как вся фашистская армия, а прямо на запад. Значит, ею управляют наши ребята.

Пока Павел думал о том, кто, куда и зачем летит по степи, танк приблизился к роще на полкилометра. Резко затормозил и навёл ствол орудия на узкий просёлок, петлявший между деревьев.

Сидевшие сверху солдаты дружно спрыгнули вниз. Горохом рассыпались по степи. Упали в сухую траву и пропали из вида, словно птенцы перепёлки в минуту опасности.

Олег быстро оценил ситуацию. Дал команду «Ложись!» и первым рухнул в траву. Прижал приклад автомата к плечу. Передёрнул затвор и навёл оружие на «Т-34». Он хорошо понимал, что в этом движении нет ни толики смысла, но не стоять же столбом перед жерлом орудия? Особенно если сзади находится пол-отделения советских бойцов.

Павел упал рядом с сержантом. Прицелился так же, как он и сказал:

– Вряд ли мы их одолеем с винтовками и автоматами. Один выстрел шрапнелью из 76-миллиметровой пушки – и от нас вместе с рощей не останется почти ничего.

– Семён, – прошипел командир.

– Да, – послышался голос откуда-то справа.

– Встань и медленно выйди на открытое место.

– Почему именно я? – удивился ефрейтор.

– Потому что так приказал старший по званию, – отрезал сержант. – К тому же у тебя лицо очень честного человека. – Он слегка подсластил пилюлю своему подчинённому и тут же сурово добавил: – Встанешь у них на виду. Положишь винтовку на землю и пойдёшь к танку с поднятыми руками. Пока ты будешь объяснять всё танкистам, мы тебя отсюда прикроем.

Ковалёв шумно вздохнул. Медленно, словно обречённый на смерть, поднялся с земли. Сразу вскинул руки над головой и вышел из рощи на открытое место. Сделал десяток шагов и громко крикнул:

– Не стреляйте ребята. Мы здесь все свои.

– Сколько вас в роще? – спросил кто-то из тех солдат, что спрыгнули с танка.

– Всего восемь бойцов, – ответил Семён. – Наш батальон разбили сутки назад. Мы едва уцелели и теперь идём на восток.

– Проверьте, нет ли пушки в кустах, – послышался крик из командирского люка «тридцатьчетвёрки».

Трое солдат, что ехали на броне, встали с травы и, пригибаясь, как во время атаки, рванули к опушке.

Павел увидел бегущих красноармейцев с винтовками наперевес и успокоился. Все очень хмурые, страшно худые, плохо побриты и в грязной донельзя одежде. То есть эти бойцы ничем не отличались от тех, что затаились в маленькой роще.