Папа в душе моряк, Честер. Он последний человек, который попытается поселить тебя в гостевой комнате. — Финн пристально смотрит на меня, словно что-то заметив, вызывая раздражающее желание проверить лицо на предмет грязи.

— Ты не подумала, что нам придется жить в одной комнате, не так ли? — спрашивает он, самодовольно улыбаясь.

— Я знала это. — Бросаю взгляд на кровать. Она среднего размера, не настолько большая, чтобы мы устроились без проблем. При том, что Финн огромный как дерево.

— Ага. — Он делает шаг ближе. Мне не нравится блеск в его глазах. Он сулит неприятности. — Ты же не забыла, что мы должны проявить немного нежности по отношению друг к другу, верно? — Еще шаг. — Помнишь? Обниматься, смотреть с обожанием.

— Не думаю, что настолько хорошая актриса, — бормочу я, отказываясь отступать, хоть и хочу это сделать. Чувствую себя сочным куском бифштекса, когда он так смотрит.

Теплые, слегка мозолистые ладони, едва касаясь, скользят по моим рукам, вызывая дрожь удовольствия. Ленивый взгляд опускается на мои губы, и я клянусь, чувствую, как они припухают от его внимания. Финн издает низкий гортанный звук.

— Наверное, даже придется несколько раз тебя поцеловать.

Мои веки трепещут, губы приоткрываются, пытаюсь устоять на месте. Он так близко, что я ощущаю его тепло. Тело требует, чтобы он преодолел эту небольшую дистанцию и взял, что хочет. Но мозг заполнен ревущими сигналами тревоги. Я втягиваю воздух и слышу, как Финн делает то же самое.

— Если бы ты была моей девушкой, я бы целовал тебя при любой возможности, — бормочет он, наклоняясь ближе.

— Только попробуй поцеловать меня сейчас, — шепчу я, почти касаясь губами его губ. — И я тебя укушу.

Тихий смех ласкает кожу теплом.

— Ох, Честер, ты и правда должна перестать говорить мне такие вещи.

Я поднимаю веки, и наши взгляды сталкиваются. Он все еще слишком близко. Жар в его глазах заставляет мои бедра напрячься. На одно безумное мгновение мне хочется подразнить его, спровоцировать сделать это. Давай же, поцелуй меня. Заставь позабыть собственное имя.

Но тут голос его мамы прорезает густой воздух между нами.

— Финн, — зовет она из коридора. — Поторопитесь! Гленн уже здесь!

Финн не двигается, но его лицо на мгновение искажает болезненная гримаса. Парень медленно выпрямляется, все время удерживая мой взгляд.

— Я начинаю думать, что у этой женщины есть какое-то шестое чувство. — С кривой ухмылкой он делает шаг назад. — Что ж, пойдем, ты же слышала эту женщину. Гленн приехал!

Наверное, надо поблагодарить его маму за безупречное чувство времени. Но я не стану. Мы выходим из комнаты, и я оглядываюсь на кровать. Ночью мамы не будет поблизости. А я реально больше не верю в свою силу воли.

ФИНН

Неловко, это когда взрослый мужик ковыляет из своей детской спальни, пытаясь спрятать стояк, чтобы встретиться лицом к лицу с родственниками, не причинив никому психологической травмы.

И хотя часть меня хочет, чтобы Чесс увидела, что она со мной творит, я уже достаточно на нее надавил. Уверен, она без всяких угрызений совести надает коленом по моим нежным яйцам и улетит домой следующим рейсом.

У меня не очень хорошо получается держаться подальше. Знаю. Повторял себе это столько раз, что и не сосчитать. Проблема в том, что я безумно её хочу, так сильно, что низ живота сводит. Постоянно ловлю себя на том, что без раздумий тянусь к ней, только чтобы остановиться в последний момент. Потому что она не моя.

Но тело настойчиво утверждает обратное и на данный момент весьма мной недовольно. Ноющий член, раненое сердце и трясущиеся руки, я в полном раздрае.

И при этом притащил Чесс в свою комнату. Что за глупые игры. Понятия не имею, как буду держать руки подальше, когда мы ляжем спать в той маленькой гребанной кровати. Боже, я не испытывал такого желания кончить с седьмого класса, когда увидел сиськи Энджел Рамирес на уроке физкультуры.

Я просто жалок.

— Ты что-то сказал? — Чесс подозрительно смотрит на меня зелеными глазами.

— Ничего. — Открываю французские двери и веду ее в патио.

Мой брат и его жена Эмили сидят в плетеных креслах. Они оба встают, и я замечаю небольшую выпуклость живота Эмили. Делаю резкий шаг, нога слишком быстро встречается с землей, и я спотыкаюсь.

Идущая рядом Чесс врезается в плечо. Внезапно я чувствую, как ее ладонь скользит в мою, крепко и надежно сжимая, и знаю, что она тоже заметила Эмили, и все прекрасно поняла. В горле встает ком, я с трудом сглатываю.

Сжимаю ее руку в ответ, а потом ослабляю хватку, как будто я просто парень, ведущий свою девушку знакомиться с семьей.

Гленн идет навстречу. Брат на пять лет старше. Хотя он сантиметров на пять ниже, со светлыми волосами вместо каштановых, и шире в талии (потому что, на его работе не надо пахать до упаду), мы все еще очень похожи.

Гленн занимался бегом в колледже, однако не попал в профессионалы. Но это не значит, что брат не силен, как бык. Он почти выбивает из меня весь воздух, когда мы обнимаемся, хлопая по спине так сильно, что я закашливаюсь.

— Рад тебя видеть, приятель, — говорит он, отступая на шаг и переводя взгляд на Чесс.

Я представляю их друг другу, приветствую Эмили дежурным поцелуем и справляюсь о её самочувствии. Да, я знал. Просто до сих пор не видел визуального доказательства. Вскоре мы с Чесс устраиваемся в кресте для двоих, и моё семейство начинает не слишком тонко выпытывать информацию.

— Итак, — говорит мама, держа «Маргариту» в руке. — Как вы познакомились?

— Я снимала его обнаженным, — говорит Чесс, прежде чем откусить кусочек тортильи с гуакамоле.

Мама давится напитком, папа сдерживает улыбку, а Гленн открыто смеется.

Чесс замолкает с полным ртом еды, ее кремовая кожа становится ярко-розовой.

— Черт, — невнятно бормочет она. — Я не имела в виду...

— Это была фотосессия для благотворительного календаря, — сообщаю я, сжалившись над девушкой. — Чесс — профессиональный фотограф.

Она слабо кивает и делает глоток напитка.

— Должно быть, Финн произвел хорошее впечатление, — поддразнивает Эмили, подмигивая.

— Господи, Эм, — выпаливает Гленн, все еще смеясь.

— Что? Я всего лишь говорю, что девушка имеет право немного отвлечься, глядя на голого парня.

— О,