Леша первый раз слышал о Вове Зеленом, но сразупочувствовал, что это серьезный человек. Настроение его начало резко портиться.

И словно для того чтобы испортить его окончательно, резко итребовательно зазвонил его мобильный телефон.

Леша нехотя выпустил руку красотки и открыл мобильник. Надисплее светился незнакомый номер.

— Ну? — пробасил он, не ожидая от разговора ничегохорошего.

— Ты, хомячок ангорский, почему моего человечказадерживаешь? Твое время истекло пятнадцать минут назад, а она все еще невышла! Кто будет платить штрафные?

— Какие еще штрафные? — проворчал Леша. Настроениеего портилось на глазах.

— Так, — холодно прозвучало в трубке, —умничать не надо. Ты себя кем вообразил? Бэтменом? Крепким орешком? Ну-капосмотрел быстренько на свой столик!

Леша послушно посмотрел на столик, где стояли электрическийчайник и кружка с надписью «Я люблю активный отдых».

На голубой стенке электрического чайника отчетливо виднелосьмаленькое красное пятнышко.

Леша знал, что это такое, — это была метка лазерногоприцела.

Красное пятнышко заплясало и медленно переползло на Лешиноколено. Леша инстинктивно отодвинул ногу, но пятнышко передвинулось вместе сней.

— Мама, — тихо проговорил Леша, не спускаяиспуганных глаз с красной метки.

— А также папа, дядя, тетя и прочиеродственники! — раздался голос в трубке. — Ну, теперь ты все понял?

— Понял… — Леша громко сглотнул и поднял глаза насвою вероломную гостью: — Ну ты, того… иди, раз уж надо…

Девица снова сделала ему ручкой и выскользнула за дверь.

А Леша остался на своем посту размышлять, почему он такойневезучий.

Сногсшибательная блондинка танцующей походкой фотомоделипокинула охраняемый Лешей дом, села в свою машину и укатила в неизвестномнаправлении.

Правда, проехав несколько кварталов, она остановилась,припарковала свой роскошный спортивный автомобиль, выбралась из него (на этотраз не устраивая спектакля, который произвел на Лешу такое сильное впечатление)и пересела в другую машину, куда более скромную. В которой ее уже поджидалмужчина лет тридцати пяти — сорока, с приятной, но незапоминающейсянаружностью.

Роскошная блондинка раздраженно сняла парик и швырнула егона сиденье.

— Чтобы я еще хоть один раз поддалась на твоиуговоры! — выпалила она в сердцах.

— Что ты так волнуешься, Лолочка? — проговорил еебоевой соратник. — Хочешь конфетку? Ты прекрасно справилась со своейработой! Я всегда в тебя верил!

— Прекрасно справилась? — переспросилаЛола. — Да меня там чуть не изнасиловали! Если б?? ты хоть немного дорожилмной, ты ни за что не послал бы меня на такое рискованное задание!

— Во-первых, хочу тебе напомнить, что ты сама напросиласьна это задание. Не захотела, чтобы я пригласил… гм… специалистку со стороны. Иво-вторых — неужели ты думаешь, что я допустил бы нежелательное развитиесобытий? Ты же знаешь, что я держал все под контролем и вмешался в критическиймомент!

Первую половину его ответа Лола предпочла не расслышать.Зато на вторую она отреагировала очень темпераментно.

— Вмешался?! — взорвалась она. — Это тыназываешь вмешательством? Телефонный звонок и лазерная указка из канцелярскогомагазина — это ты считаешь надежной защитой? Если бы я сама не могла постоятьза себя, все кончилось бы очень плохо!

— Ну, Лолочка, ты же знаешь, наш с тобой бизнеспсихологический… Важно вовсе не то, чем вещи являются на самом деле, а то, чемих считают люди… Видишь, этот темпераментный охранник поверил, что лазернаяуказка — это прицел снайперской винтовки… а целая толпа народу поверила, чтоклочок оранжевой бумаги — это самая дорогая марка в мире… И вообще, я же знаю,что ты умеешь за себя постоять. Ну так как — хочешь конфетку?

— А какие у тебя? — осведомилась Лола болееспокойным тоном.

— Итальянские, называются «Поцелуйчики». — Маркизиздал губами чмокающий звук.

— Ну ладно, давай… — Она зашуршала бумажкой испросила с набитым ртом: — Да, кстати, вы нашли эту злополучную марку?

— Фальшивка… — задумчиво протянул Маркиз, —эта марка тоже оказалась фальшивой…

— Как? — вскрикнула Лола, снова приходя враздражение. — Выходит, я рисковала собой ради простого куска бумаги?

— Отрицательный результат — тоже результат… —отозвался Маркиз, выжимая сцепление.

Антон Антонович Верстовский возвращался домой в самомотвратительном настроении.

Ревнивый и непредсказуемый Коля оставил его навсегда.

Он прямо заявил граверу, что нашел друга моложе и богаче, ивелел Антону стереть свой номер в записной книжке мобильного телефона.

«Я тебя не хочу больше ни видеть, ни слышать! — заявилон брошенному любовнику. — Ты мерзкий грязный старикашка! Да к тому женищий! Я молод, я должен думать о своем будущем — а что ты можешь дать мне,кроме неприятностей? Ко всему прочему ты вляпался в какой-то криминал… Все!Тебе больше нет места в моей жизни».

«Таких, как он, много… — пытался успокоить себя АнтонАнтонович. — Он просто мерзкий молодой негодяй…»

Но от таких мыслей легче ему не становилось.

Поднявшись на свой этаж, Антон Антонович достал ключи исобрался открыть дверь, как вдруг из темной ниши в углу лестничной площадкипоказалась мужская фигура.

В первый момент гравер подумал, что это Коля передумал ивернулся к нему. Сердце его радостно забилось.

Но уже в следующую секунду он разглядел, что приближающийсяк нему человек ниже и плотнее ветреного юноши. Сердце его забилось еще сильнее,но на этот раз уже от страха за свою жизнь.

Тем более что незнакомец подошел к нему вплотную и схватилАнтона Антоновича за грудки.

— Ты что же, старый таракан, мозги мнекомпостировал? — проговорил незнакомец с глухой угрозой.

— Кто вы? — испуганно забормотал АнтонАнтонович. — Зачем вы? Что вам от меня нужно?

— Ты почему мне не сказал, что напечатал две марки?

— Марки? Какие марки? — переспросил гравер, чтобывыиграть время.

Теперь он узнал таинственного незнакомца: это был тотмужчина из органов, который сначала пришел к нему, сославшись на РиммуБорисовну, и даже принес редкую пластинку с автографом Карузо, а потом явилсяеще раз и начал задавать вопросы насчет Прохора Петровича и розовой марки.Правда, явившись второй раз, он фактически спас Антона Антоновича от двухстрашных милиционеров, которые были как-то связаны с Колей… И вообще, он былдовольно симпатичный, но все равно, любые люди из органов вызывали у граверанепреодолимый ужас.