ответил он. – У меня была встреча с одним человеком. Я ему доверяю. Так вот, на мой вопрос о заводе он сказал, что крылья в пристройке не делают, их производят где-то за городом. Где точно? Он не знал.

– Ты говоришь загадками. Что за человек?

– Его зовут Разумовский Юрий Арнольдович.

Балезин тотчас оживился.

– Разумовский? Он что, сам тебе представился?

– Так точно.

Полковник Балезин поднялся. Званцев последовал его примеру.

Балезин смотрел Игорю в глаза теперь уже вполне доброжелательно.

– Слушай, а ты похож на разведчика! – произнес он. – Ладно, доклад твой относительно завода принимается, все повторишь в рапорте. А вот насчет Разумовского давай поподробнее.

Балезин отправил Кострова сообщить по рации о завершении операции «Крылья», и они с Игорем остались вдвоем. Разговор был обстоятельным. Званцев ничего не скрывал от своего наставника. Он выложил все, что знал о друге своего отца, начиная с довоенных времен и кончая недавней встречей.

Балезин слушал его и размышлял.

Контакт с Разумовским в задание не входил лишь потому, что не предвиделся. Но он был ой как нужен. Ведь Разумовский имел самое непосредственное отношение к урану.

Поэтому, когда появился Костров и доложил, что самолет за ними может быть выслан сегодня ночью, Балезин принял решение:

– Отставить. Вылет задерживается.

Юрий Арнольдович Разумовский лежал на кровати в небольшом гостиничном номере.

Он закинул руки за голову и размышлял.

«Завтра примерно в это же время у меня прогулка и встреча с Шульцем. Что я ему скажу? Мол, не сумел я сообщить в Лондон о вашем желании сотрудничать, но это легко исправить. Для этого мне достаточно оказаться в Вене. Нет, душа не лежит ко всему этому. Бежать? Куда? За мной следят. Может, попросить у Шульца еще неделю, а лучше две? А там, глядишь, и русские танки здесь появятся».

В дверь номера кто-то постучал. Разумовский поднялся, осторожно открыл створку. Перед ним стоял высокий мужчина в длинном кожаном пальто и широкополой шляпе. Комплекцией и одеждой он походил на Шульца. Но это был совсем другой человек.

– Балезин, – тихо, без особого удивления произнес Разумовский. – Я ждал встречи с тобой, но не думал, что она произойдет так скоро.

– Может, ты предложишь мне войти? – послышалось в ответ.

Они расположились друг против друга на стареньких стульях.

– За тобой хвоста не было? – спросил Разумовский.

– Думаю, что нет. Я прошел через подсобку и кухню.

– Кто-то провел?

– Да, нашлись добрые люди, помогли.

– Рискуешь.

– Больше всего рискует тот, кто не рискует.

Разумовский поднялся, закрыл форточку, словно боялся, что их разговор услышат за окном, снова присел и спросил:

– Сколько же мы с тобой не виделись?

– С семнадцатого, если не считать мимолетную встречу в октябре тридцать пятого в вашем посольстве в Москве.

– Да, помню. Тогда была годовщина образования Чехословакии, и в посольстве устроили прием. Ты стоял в одном углу зала, я в другом.

Разумовский оперся локтями о край стола, обхватил голову руками и проговорил:

– Как быстро летит время. Ты знаешь, Алексей, я много повидал эмигрантов. Одни в разговоре о России ностальгировали по белому снегу, другие вспоминали дом над косогором, третьи – церковь, где их крестили. А я вот вспоминаю родной Камышин и сочные волжские арбузы. Здесь, в Европе, они, конечно же, есть, но совсем не такие.

Балезин вопросительно глянул на человека, сидящего перед ним.

– Послушай, ты искал встречи со мной, наверное, не для того, чтобы вспоминать про арбузы. Разумовский, у нас мало времени.

Юрий Арнольдович достал сигареты и спросил:

– Куришь?

– Бросил.

– А я вот курю. Не возражаешь?

– Нет.

Разумовский затянулся сигаретой, откинулся на спинку стула и спросил:

– Так что тебя интересует?

– Сначала завод.

– Я уже говорил твоему разведчику, что в городской черте завода нет. За это ручаюсь. Он где-то в стороне, под прикрытием гор. Что еще?

– «Ауэргезельшафт» и урановая руда – на территории Чехии и восточной части Германии. Запасы, процентное содержание.

– «Ауэргезельшафт» уже не существует. Что касается руды и урана в ней, то я готов предоставить такие сведения.

– Где они?

– В надежном месте.

– Что взамен?

Разумовский снова глубоко затянулся и ответил:

– Только не деньги. Домой бы, в Россию. Да боюсь, поставите к стенке.

– Ну ты загнул. Гарантий никаких дать не могу, скажу только одно: таких людей, как ты, у нас не расстреливают. Если, конечно, ты не ведешь двойную игру.

– Двойную игру? Ты же прекрасно знаешь, что я сотрудник полковника Моравеца.

– Знаю, чехословацкой, а теперь уже британской разведки.

– Вот пусть они и решают, веду ли я двойную игру, – заявил Разумовский, нервно дернул плечом и едва не выронил сигарету.

Балезин несколько раз махнул рукой, отгоняя сигаретный дым, и спокойно произнес:

– Ладно, не кипятись. Кто-нибудь еще интересуется чешским ураном?

– Естественно, англичане. У них урановый комитет действует.

– Знаю про комитет. А если англичане, то, значит, и американцы. Они теперь вместе работают по урану. Кстати, каково процентное содержание урана в Яхимове?

– Около трех процентов.

Балезин с трудом скрыл удивление. В СССР процент урана составлял не более восемнадцати сотых процента.

– А в Рудных горах?

– Не более одного процента.

– Так, понятно, – сказал Балезин, в упор глянул на Разумовского и неожиданно спросил: – Ты кого-то ждешь? У тебя с кем-то назначена встреча?

– С чего ты взял?

– Школа Батюшина. Ты ее тоже прошел.

Разумовский снова обхватил голову руками и предался воспоминаниям.

– Помню, как он учил нас определять душевное состояние человека по его внешнему виду. Великий был психолог.

– Не только психолог, но и контрразведчик. Единственный генерал по этой части. Он еще жив, находится где-то в Югославии. Ты с ним не встречался?

– Не довелось.

После небольшой паузы Балезин повторил вопрос:

– Так с кем у тебя предстоит встреча?

Несколько секунд Разумовский собирался с мыслями. Ему не хотелось рассказывать Балезину о встрече с Шульцем, который разоблачил его. Но он решился и сделал это.

– Завтра у нас новая встреча, – сказал Разумовский. – У меня нет другого выхода, как работать с ним. Иначе – арест.

– Ну и работай, – заявил Балезин, взглянул на часы и поднялся. – Но не забывай, что с этого дня ты работаешь на советскую разведку. Или я не прав?

– Ты прав.

– Вот и отлично. А все наши заклятые друзья должны знать, что месторождение в Яхимове дохлое. Урана в руде не более, чем, скажем, ноль три процента. Пойдет такой вариант?

– Пойдет.

– Во всех документах, отчетах и сводках должно значиться ноль три, а не три. Надеюсь, ты сумеешь это устроить?

– Сумею. Но ваша армия должна прийти в Чехию раньше