Наши предрассудки начинаются со стереотипов. Наши первые априорные убеждения о вероятных знаниях и поведении незнакомых людей связаны с их полом. Даже у трехлетних детей уже развит этот предрассудок. Они ожидают, что у мальчиков есть игрушечные машинки, а девочки будут работать в больнице.

Вопросы для оценки детских предрассудков.

Вот два ребенка. Это Джек, а это Хлоя. У кого-то из них есть четыре игрушечных машинки. У кого из них есть четыре машинки?

Вот два ребенка. Это Эмили, а это Оуэн. Кто-то из них, когда вырастет, будет работать в больнице. Кто из них будет работать в больнице?

Вот два человека. Это Элла, а это Джонатан. Кто-то из них всегда готовит ужин, а потом моет всю посуду. Кто из них готовит и моет посуду?

Социальные стереотипы дают нам отправную точку для взаимодействий с незнакомыми людьми. Они позволяют нам делать первые предположения о намерениях этих людей. Но мы знаем, что эти стереотипы очень примитивны. Предположения и предсказания, которые мы делаем на основе таких ограниченных знаний, будут не очень хороши. Когда мы заметим, что человек чем-то отличается от наших друзей и знакомых, наш мозг будет ожидать, что взаимодействие с этим человеком будет сложнее. У нас окажется меньше общего. Наш мозг будет не так уверен в том, что знает этот человек из того, что знаем мы. Поэтому нам будет уже намного сложнее предсказать, что он будет делать и говорить. Пытаясь общаться с кем-то непохожим на нас, мы неизбежно будем вести себя немного иначе, чем при общении с друзьями и знакомыми.

Вот в чем трудность таких предсказаний. Я могу предсказать, что вы будете делать, на основании того, что сделал бы я в той же ситуации. Поэтому, если вы непохожи на меня, мое предсказание может оказаться ошибочным. Мы очень хорошо понимаем свои собственные действия, потому что знаем, что будет дальше. Пианист может узнать свою игру на фортепиано на сделанных несколько месяцев назад видеозаписях, показывающих только руки и клавиши, даже если выключить звук и устранить различия в скорости игры. Если мы видим начало действия, мы можем предсказать, что случится дальше. Мы можем предсказать, куда вонзится дротик для игры в дартс, даже если мы видим только начало броска. Но мы делаем это намного лучше, если смотрим видеозапись своих собственных бросков. Мы лучше всего предсказываем действия людей, которые в точности похожи на нас.

Я вижу среди гостей на вечеринке почетного профессора физики и делаю предположение, что он хочет выпить вина. Я предсказываю, что он будет делать дальше. Мой мозг запускает виртуальную модель: "Если бы я хотел выпить вина, я сделал бы вот что. Я протянул бы руку к бокалу. Мои пальцы сомкнулись бы вокруг него ровно 950 миллисекунд спустя". Все это было бы так, если бы эти действия совершал я сам, но другой человек будет двигаться несколько иначе. И если это старый и усталый человек, то мои предсказания могут оказаться очень неточными.

Рис. 7.2. Мы лучше предсказываем собственные движения, чем движения других людей.

На рисунке показаны цифра "2" и полукруг, начертанные ужасным почерком автора этой книги. Сможете ли вы, наблюдая за движением ручки, предсказать, как закончится эта линия, как двойка или как полукруг? Скорее всего, сможете, но только если будете смотреть запись движения ручки, совершаемого вашей собственной рукой.

Еще одна из многих иллюзий, создаваемых нашим мозгом, это наше чувство собственного "я". Я воспринимаю самого себя как островок стабильности в вечно меняющемся мире. А профессор английского языка безнадежно непостоянна, сейчас так доброжелательна, а через минуту так придирчива. Я сильно отличаюсь от нее, но на мне поневоле отражаются изменения ее настроения. Ее пример заразителен. Я поневоле ей подражаю.

Но это относится отнюдь не только к ней. Это относится ко всем. В шестой главе мы уже говорили о сопереживании, о том, как я автоматически разделяю эмоции, которые испытываете вы. Это делает меня более похожим на вас. Мы также узнали о том, как наш мозг автоматически подражает действиям, которые на наших глазах совершают другие. Если понаблюдать за двумя людьми, увлеченно разговаривающими о чем-то, мы увидим, что они постепенно синхронизируют свои действия. Они одновременно скрещивают ноги и вновь ставят их прямо. Наклоняются друг другу в один и тот же момент. Когда мы взаимодействуем с другими людьми, мы подражаем им. Мы становимся более похожими на них.

Нам даже необязательно видеть других людей, чтобы заразиться их примером. В лабораторию социальной психологии приходит студент, которого тестируют на "способность к языкам". От него требуется составлять предложения из случайного набора слов. Ему не сообщают о том, что большинство этих слов относятся к стереотипным представлениям о пожилых людях: "озабоченный", "Флорида"[154], "старый", "одинокий", "седой" и т.п. На самом деле экспериментатора интересует вовсе не способность студента к языкам. Ему нужно измерить скорость, с которой студент будет двигаться, когда выйдет из лаборатории и пойдет обратно к лифту. Студенты, которых испытывали, используя слова, связанные со старостью, идут медленнее. Они ведут себя как более пожилые люди, чем они есть, и даже не подозревают об этом.

Чужой пример очень заразителен, даже если мы всего лишь думаем о других людях. Наши предрассудки и наши наблюдения за поведением других на время автоматически делают нас более похожими на этих людей. Это облегчает нам задачу предсказания, что они будут говорить или делать дальше.

Но как предсказание того, что человек будет делать дальше, позволяет решать проблему общения? Как бы ни были хороши мои предположения и мои предсказания, каким бы похожим я ни сделался на вас, я никак не смогу напрямую сравнить смысл того, что думаю я, со смыслом того, что думаете вы. Так как же я могу проверить, одинаковы ли эти смыслы? Вспомним самую обычную проблему нашего сознания.

Когда я смотрю на дерево в саду, у меня в сознании нет дерева. В моем сознании есть только созданная моим мозгом модель этого дерева (или представление о нем). Эта модель строится с помощью ряда предположений и предсказаний. Точно так же, когда я пытаюсь вам что-то рассказать, в моем сознании не может быть вашей мысли, но мой мозг, тоже путем предположений и предсказаний, может создать модель вашей мысли (представление о ней в моем сознании). Теперь у меня в сознании есть две вещи: (1) моя собственная мысль и (2) моя модель вашей мысли. Я могу напрямую сравнить их. Если они похожи, значит, мне, вероятно, удалось сообщить вам свою мысль. Если они отличаются, значит, мне это явно не удалось.