Мозг создает у меня ощущение деятельности, связывая вместе причины и следствия действий, которые я совершаю. Что же произойдет, если, вместо того чтобы отмечать время моих собственных действий, я буду следить за тем, как вы нажимаете кнопку, вызывая звук звонка, и отмечать точное время этих двух событий? В данном случае у меня не будет вашего ощущения нажатия кнопки. Но, несмотря на его отсутствие, в моем внутреннем времени эти события все же будут сближены по отношению к реальному времени. Я связываю воедино причины и следствия действий, даже если в роли деятеля выступаете вы, а не я.

Итак, похоже, что даже для моего чувства своей собственной деятельности мне не требуется полагаться на глубоко личные ощущения, сопровождающие мои действия. Ощущение деятельности основывается просто на связывании причин и следствий посредством предсказаний. И поэтому я могу ощущать вашу деятельность точно так же, как ощущаю свою.

"Я что-то не понимаю, – говорит профессор английского языка. – Эти глубоко личные ощущения, о которых вы говорите, это ощущения, которые возникают, когда я двигаю пальцем. Но вы уже рассказали мне в подробностях, когда пытались пощекотать меня, что, когда мы сами совершаем действия, такие ощущения подавляются. Так, значит, мы не можем пользоваться этими личными ощущениями".

"Разумеется", – говорю я, не желая признаться, что я сам об этом не подумал.

Из ее догадки следует весьма существенный вывод. Именно тогда, когда мы сами не выступаем в роли деятелей, например когда кто-то другой двигает нашей рукой, мы более всего ощущаем эти внутренние сигналы. Когда мы сами играем роль деятелей, эти внутренние сигналы подавляются. И это означает, что мы воспринимаем самих себя как деятелей точно так же, как мы воспринимаем других людей как деятелей: мы отмечаем связи между действиями и их результатами. При этом мы учитываем все, что знаем о первоначальных намерениях действующего. Но мы не учитываем физических ощущений, испытываемых другими деятелями. Именно благодаря тому, что у нас нет прямой связи с материальным миром, даже с миром нашего собственного тела, мы и можем проникать в чужие внутренние миры. Механизмы, возникшие у нас в мозгу в ходе эволюции и предназначенные для познания материального мира, дают нам также возможность проникать во внутренние миры других людей.

Но наша способность создавать модели внутреннего мира влечет за собой и некоторые проблемы. Наша картина материального мира представляет собой фантазию, ограниченную сигналами, поступающими от органов чувств. Точно так же и наша картина внутреннего мира (своего собственного или других людей) представляет собой фантазию, ограниченную поступающими к нам сигналами о том, что мы сами говорим и делаем (или о том, что говорят и делают другие). Когда эти ограничения не срабатывают, у нас возникают иллюзии относительно совершаемых и наблюдаемых нами действий.

Иногда мы думаем, что совершили какое-то действие, хотя на самом деле мы ничего не делали. В третьей главе мы познакомились с тем, как Дэниэл Вегнер заставлял испытуемых думать, что они сдвигали курсор на экране компьютера, вызывая у них в сознании мысль о том, что ее нужно сдвинуть прямо перед тем, как происходило это движение. Подумать о том, чтобы совершить движение прямо перед тем, как это оно произойдет, достаточно, чтобы мы решили, что действительно совершили это движение. Но возможен и обратный эффект, когда мы приписываем собственные действия другому человеку. Мы совершаем движение, но думаем, что его совершил кто-то другой.

Есть такая методика, которую называют "облегченной коммуникацией". Она была разработана как альтернативное средство общения для инвалидов, неспособных говорить или обладающих крайне ограниченными речевыми способностями. Смысл этой методики состоит в том, чтобы помочь таким людям общаться с помощью клавиатуры. Помощник кладет свои руки на руки инвалида, лежащие на клавиатуре, а затем улавливает, что инвалид хочет сделать, и помогает ему совершить необходимые движения. Утверждалось, что эта методика очень эффективна. Возможно, что в некоторых случаях эти утверждения и были оправданы. Но также ясно, что во многих случаях коммуникация исходила от помощника, а не от самого инвалида. Например, проверяющий задавал инвалиду ряд письменных вопросов. Но он заранее втайне устраивал так, чтобы инвалид видел одни вопросы, а помощник – другие. Из результатов этих экспериментов стало ясно, что на вопросы отвечал помощник, а не инвалид, которому он должен был помогать. Но пока помощнику не предъявляли доказательств, он был уверен, что на вопросы отвечал инвалид. У помощника была сильная иллюзия, связанная с деятельностью. Эти помощники не были какими-то особенными или необычными людьми. Такие иллюзии возникают у любого человека, оказавшегося в соответствующей ситуации. Этим они похожи на зрительные иллюзии.

У некоторых несчастных людей в мозгу как будто не остается никаких ограничений на фантазии, касающиеся внутреннего мира. Таким людям обычно ставят диагноз "шизофрения".

Шизофрения относится к психическим заболеваниям, всеобщие представления о которых особенно сильно расходятся с действительностью. Во-первых, шизофрения – это не раздвоение личности, при котором в одном теле оказываются два сознания. Раздвоение при шизофрении затрагивает разные части одного сознания: эмоции и знания, волю и действия. Во-вторых, шизофрения – болезнь не редкая, но обычно и не опасная. Каждый сотый из нас рискует стать жертвой этой болезни.[143]И, вопреки, наверное, самому распространенному мнению, шизофрения, хотя и может быть источником ужасных страданий самих больных и их близких, очень редко связана с насилием.

У шизофрении нет объективных физических признаков. Диагноз ставится на основе того, что пациент сообщает врачу. Пациенты говорят, что слышат голоса, когда вокруг никого нет (ложные ощущения – галлюцинации). Они рассказывают, как их преследуют коллеги по работе, хотя тому не находится никаких подтверждений (ложные убеждения – бредовые идеи). Про пациентов с галлюцинациями и бредовыми идеями иногда говорят, что они живут в отрыве от реальности. Но они находятся в отрыве скорее от своего внутреннего мира, чем от окружающего материального мира. В первой главе мы с вами познакомились с Джорджем Троссом и Перси Кингом. Они слышали голоса, когда рядом никого не было. Но это были не просто голоса. Это были голоса деятелей, отдававших приказания и комментировавших действия человека, который их слышал. Иногда шизофреникам кажется, что они полностью подчинены таким деятелям. В четвертой главе мы встречались с людьми, которые убеждены, что их действиями управляют внешние силы. Мы убедились, что эти люди осознают ощущения, связанные с движением, которые у большинства из нас подавляются. Но эти люди не говорят "У меня странное чувство, когда я двигаю рукой", а считают, что их движения контролирует кто-то другой. Их галлюцинации порождают несуществующих деятелей.

Питер видит деятелей повсюду. Даже лист, летящий по ветру, имеет свои намерения и пытается ему что-то сказать.