– На Королевскую голову, – отвечала она с широкой улыбкой.

Зубки у ведьмы были мелкие и заостренные.

Брат Захария кивнул. Королевской головой именовался ближайший к рынку переулок – отпрыск Боро-хай-стрит, имевший форм подковы. Попадали туда через арку между домами. Уже на подходе он услышал над головой рев самолета и свист сброшенного смертельного груза.

Делать в такой ситуации все равно нечего, кроме как идти, куда шел. Брат Захари ступил под арку; эхо его шагов заметалось меж стен в царившей здесь тишине – если ее можно было назвать тишиной. Через несколько ярдов он остановился.

Я здесь, сообщил он темноте.

– Сумеречный охотник, – ответила та.

Из-за угла в конце проулка показалась тень. Это был фейри, и не какой-нибудь, а явно из Двора. Необычайно высокий и почти человек обликом, если бы не крылья – коричнево-белые и широко раскинутые, почти касающиеся противоположных стен.

Я так понимаю, ты желал говорить со мной, вежливо осведомился Брат Захария.

Фейри подошел поближе. Верхнюю часть его лица покрывала медная маска, изображавшая сокола.

– Ты вмешиваешься, – сообщил фейри.

Во что именно, уточнил Брат Захария?

Он не попятился, но посох обхватил покрепче.

– В то, что тебя не касается.

Я собираю информацию о семействе Сумеречных охотников. И это меня очень даже касается.

– Ты пришел к моим братьям. Ты спрашивал фей.

Это была чистая правда. Со встречи с Белиалом на ярмарке в Теннеси Брат Захария перебрал уже много ниточек в мире фейри. В конце концов, потомок Эрондейлов прижил дитя от жены-феи. Они сбежали, не успел он тогда их узнать, – но не его они боялись. И какая бы опасность ни угрожала потерянным Эрондейлам, ясно было одно: она исходит от фейри.

– Что тебе известно? – спросил его крылатый собеседник, делая еще шаг вперед.

Я бы посоветовал тебе не приближаться.

– Ты понятия не имеешь, в какую опасность впутался. Это дела фейри. Прекрати лезть в то, что касается наших земель и только их одних.

Повторяю, терпеливо пояснил Брат Захария, очень крепко держа посох, я спрашиваю о Сумеречных охотниках, и потому это мое дело.

– Тогда пеняй на себя.

В руке фейри полыхнул клинок. Он замахнулся, но монах мгновенно упал, перекатился, вскочил и ударом посоха выбил из руки нападавшего меч.

Свист в воздухе смолк. Бомбы были прямо над ними.

И тут они начали падать. Три лязгнули о брусчатку у выхода из арки и принялись плеваться фосфоресцентным пламенем. Это на мгновение отвлекло фейри, и Захария, воспользовавшись случаем, кинулся в противоположный конец подковы и дальше на улицу. Продолжать битву у него не было никакого желания – не хватало еще только проблем между Безмолвным Братством и фейри. Непонятно, с чего это его визави вдруг ринулся в бой… остается надеяться, что он мирно вернется туда, откуда пришел. Выскользнув на Боро-хай-стрит, он совсем уже было пустился прочь, уворачиваясь от падающих цилиндров, но тут противник снова оказался прямо за ним. Захария стремительно развернулся с посохом наизготовку.

Я не стану ссориться с тобой. Давай просто разойдемся каждый своей дорогой.

Под маской сокола заскрежетали зубы. Фейский меч рубанул воздух, разорвав монаху плащ. Захария отпрыгнул, повернулся, посох прошел колесом, чтобы снова выбить меч. Канистры падали все ближе и ближе, плюясь огнем. Никто из сражающихся даже не пытался уклониться.

Брат Захария старался не ранить фейри – только блокировать его атаки. Цель его поисков должна оставаться тайной… но противник наступал со все нарастающей силой. Меч ударил снизу вверх, намереваясь пронзить монаху горло, – и выбитый, наконец, из рук фейри, полетел, кувыркаясь, через улицу.

Давай на этом закончим. Назовем это честной победой. Уходи.

Фейри совсем запыхался. Из раны на голове текла кровь.

– Как пожелаешь, – молвил он. – Но я тебя предупредил.

Он отвернулся. Всего на секунду Брат Захария ослабил руку на посохе – но ее вполне хватило. Враг уже летел на него с коротким клинком в руке, метя в сердце. Со всей доступной Безмолвным Братьям скоростью Захария уклонился, но, увы, недостаточно быстро. Лезвие глубоко вошло в плечо и вышло с другой стороны.

Вот это боль! Рана немедленно начала шипеть, словно кислота растворяла его плоть. Боль и онемение потекли вниз по руке; пальцы разжались, посох упал наземь. Брат Захария, шатаясь, отступил. Фейри выдернул меч и сделал шаг вперед.

– Это последний раз, когда ты встал фейри поперек пути, григорей, – процедил он. – Наш народ – это наш народ, и наши враги – только наши. Твоими они никогда не будут!

Зажигательные бомбы уже сыпались вокруг них, громко клацая о тротуар и мостовую, сверкая фосфором, облизывая языками пламени окрестные дома. Захария попытался двинуться прочь, но силы его иссякали. Бежать он уже не мог – разве что пьяно ковылять. Это не какая-нибудь там обычная рана – яд уже тек по жилам, затоплял его тело. Фейри шагал к нему – спасения не было.

Нет. Сначала повидать Тессу еще хотя бы раз.

Он опустил взгляд: одна из упавших с неба зажигалок крутилась под ногами, так и не сдетонировав.

Собрав остатки сил, Брат Захария подхватил канистру и размахнулся. Мелкие бомбы продолжали рваться вокруг. Несколько упали совсем рядом.

Канистра преодолела разделявшее их расстояние и ударила фейри в грудь. Она треснула, развалилась, и он закричал, когда заключенное внутри железо вырвалось на свободу. Захария упал на колени. Вспыхнуло железное пламя.

* * *

Больница бурлила.

Верхние этажи Сент-Барта считались слишком опасными, и поэтому их не использовали. Деятельность кипела на нижних уровнях и в подвале. Доктора и сестры сбивались с ног, стараясь помочь всем раненым и недужным. Внутрь несли пожарных, измазанных сажей, жадно хватающих воздух. Помимо пострадавших от налетов – ожоги, обвалы, порезы от битого стекла, ушибы от обломков – нормальная лондонская жизнь шла своим чередом: горожане болели, рожали детей, становились жертвами несчастных случаев. Просто война эти случаи умножала. В темноте люди падали, налетали на предметы, от бомбежек у них случались сердечные приступы. Слишком многим сейчас нужна была помощь.

Катарина и Тесса сломя голову носились из одного конца больницы в другой, принимая раненых, поднося материалы, таская тазы с кровавой водой, накладывая и снимая повязки. Тесса была Сумеречной охотницей и без труда справлялась с самыми жуткими сторонами работы. Сколько ни старайся сохранить фартук чистым, уже через пару минут все равно будешь по уши в крови и глубоко въевшейся грязи. Никакое мытье ее не брало. Бывало, только руки отскребешь, а уже несут следующего пациента, и ты снова вся перепачкана. Посреди всего этого сестры каким-то чудом умудрялись сохранять уверенную безмятежность. Двигаться быстро, но не поспешно; говорить громко, когда нужна помощь, но никогда не кричать.