С правой стороны стало светлее, и нож сам прыгнул в руку, деваться-то некуда. Изучал бы капоэйру, знай я про такой вот бой! А как еще? Так-то вот выгибаться и вообще… Ох, чего ж я еще йогой не занимался и гимнастикой, а?!

Первую тварь насадил на клинок, воткнув его сверху, изогнувшись под немыслимым углом. Жвала щелкнули рядом с ногой, но промазали. Многоножка задергалась, выгибаясь всем телом. Дно-то жестяное, не иначе. Нож пробил его, пригвоздил эту сволочь к металлу. Каблук правого ботинка добавил, хрустнув хитином, защищающим голову. МСЛ работы тоже хватило. Еще как, слово чести.

Вторую сволочь, извивающуюся живой молнией, пришлось встречать практически одновременно с первой. Ох и взвыли связки в паху, когда попытался почти сесть в шпагат. Лишь бы не порвать, лишь бы не порвать! Удар из нижней терции, мать ее, в миланском фехтовальном стиле. Натурально, саперной лопаткой! Растянувшись вперед и ударив снизу вверх. А-а-а, как же взвыла рука-то, Ктулху вас побери! Но удар удался. Особенно как довернул запястье, поворачивая лопатку вбок. Запястье хрустнуло, сердце скакнуло в страхе перед переломом… Фу-у-у, обошлось.

Многоножке снесло половину морды, вместе с чертовыми серпами-жвалами, так и тянувшимися ко мне. На, получи! А, твою мать! Успел упасть на спину, встречая еще одну, летевшую через бортик дрезины. Скользкая сволочь почти достала меня, жутко скрипнув кончиками своих кривых живых ножниц прямо по КПК. Кабзда электронике, думаю…

Я смог встретить ее, чертовым усилием вытянув нож и скрестив его на пару с МСЛ. Представляете, каково это – удерживать в трясущейся дрезине над собой мощное скользкое и весьма узкое тело? И когда большая часть ее тулова жгутом обхватила мои руки… подумал, что все. Аллес, конечный конец, да еще такой вот мерзкий. Еле заметный в свете фонаря, закрепленного на ПК, поблескивающего всеми своими тугими кольцами и диким количеством острых и тянущихся ко мне лап. Как хорошо, что перед выходом не поел…

Многоножка, скручиваясь адским и безумно сильным бубликом, тянулась ко мне. Блики прыгали по зазубренным изнутри и гладким-гладким снаружи жвалам. Щелк-щелк в паре десятков сантиметров над лицом. Щелк-щелк, и вот уже чуть ближе. Думаете, мне хватило сил разодрать ее пополам? Ага, накося выкуси…

Спасла меня Раздва. Дико заверещавшая и ринувшаяся наконец-то в бой. Девочка моя пушистая, лапушка и умница. Не знаю, что там у радужек в качестве антидота к яду этих тварей, но Раздва плевать хотела на жвало, зацепившее ее бок. Да, кровь плеснула прямо на пластик забрала. Шерсть полетела в сторону, срезанная как бритвой. Зато Раздва, оказавшись на сегменте, держащем голову многоножки, преобразилась вмиг, и теперь я ее даже боялся.

Мохнатая умница ощерила клыки так, что десны вылезли чуть не на сантиметр. С ее-то размерами смотрелось очень уж страшно. А скорости, с которой она рвала насекомомонстра, можно только позавидовать. Разве что обзор у меня снова почти пропал. Сверху, где руки с трудом удерживали вырывающуюся сволочь, на меня лило всякой дрянью. А ошметки полупрозрачной плоти разлетались на метры в стороны.

Я смог скинуть насекомое с себя, понимая, что их пусть и не прибыло, но меньше если и стало, но ненамного. И даже успел к пулемету, развернув его к особо приблизившимся особям, стае голов в десять. И даже вколотил в них целую очередь, ставшую длинной-длинной. И тут закричал, испуганно и дико, Руди. И тут же, передавшись сильной дрожью по дну дрезины, что-то случилось. Что-то крайне неприятное. И, чего уж тут, страшное. Мы перевернулись.

Летя и кувыркаясь, пытаясь понять – куда ж меня несет в этом безумно страшном полете, увидел еще более страшное. Многоножки, разом сойдясь в единую волну, были совсем рядом. Раздва, вцепившаяся в мой рюкзак, что-то пищала. Мару не увидел. И немудрено.

Любоваться десятками рыл, матово поблескивающих зеленцой в свете ПНВ, страшновато. Очень страшно. Но тут, закрывая их величественной чернотой, прямо перед моими глазами возникла дрезина. Очень удачно развернувшись той стороной, где крепился двигатель и та самая батарея. И стрелять в нее показалось святым и верным делом. Благо, что ТТ как-то сам оказался в руке. Я и выстрелил, здраво подумав о том, что смерть от жвал куда мерзее смерти от огня. И ведь попал. И даже успел улыбнуться красивому рыжему цветку, распускающемся перед глазами. Вот такие дела.

Ой, ё-ё-ё… Почему все так прыгает, а? Вверх-вниз, вверх-вниз и чуток в сторону. Что там с головой? Ага… это шлем. А почему так плохо работает ПНВ? Ага, трещина. Придется включать страшно секретную разработку, встроенную в мой шлем не так и давно. Почему раньше не включал? Батарею жалел, почему ж еще? Хватит ее от силы часа на полтора. И толку от шлема – всего ничего. В смысле, всем его волшебным свойствам. Дальномеру там, акустике, датчикам и прочей хорошей электронной начинке. Беда-а-а…

Так, я жив. И цел. О, и не один. Раздва, моя милашка, тоже жива и цела. Я тебя тоже люблю, зараза пушистая, слезь с забрала. Ну, что тут у нас и как? Однако здравствуйте.

Дрезина уже остывала. Раскалившаяся от огня, еле заметно багровела дном, перевернутая и смятая. Многоножек не видно. Мары, и это хреново, тоже. М-да. А Руди? А бедняга Руди вон он, лежит рядом. С той самой под неестественным углом выгнутой головой. Куда там естественно, когда голова смотрит на тебя, разинув рот. И при этом лицо находится прямо над лопатками. Выдержать столкновение с бетоном шпал у него не вышло. Мир праху, что еще сказать.

Встать получилось легко. Сотрясения, судя по всему, нет. Это уже хорошо само по себе, значит, дальше сможем нормально идти. Знать бы еще куда, да… Хотя чего уж, знаю. Искать мою валькирию. От этого никуда не деться. Маздай и мои бабки, мои бабулечки на одной чаше весов. Это верно. Но чертовка спасла мне жизнь не так давно. Если она жива – я ей должен. А любой бродяга долги платит.

Дрезина потрескивала. Не, ну понятно, что потрескивало затихающее пламя и часть металла, раскалившаяся и теперь остывающая. Но потрескивающая дрезина всяко круче, чем ее кусок, да? Ох ты ж ё-моё, чего-то в копчике стрельнуло. Так, ладно, хорош горевать и лодырничать. Крутой сталкер должен идти выручать милашку-убивашку, и никак иначе. Лишь бы милашка была жива.

Раздва, пару раз чихнувшая, уже крутилась у дрезины. Так, проверим подствольный фонарь… Работает. Теперь осторожно обойдем дрезину и попробуем оживить КПК. О, живой! Ну и… и просто живой. Будем по старинке. На слух, запах и свет с тенями. Хотя… видно, сильно стукнулся. Раздва, смотревшая на меня с явным осуждением, фыркнула и юркнула на «ту» сторону. У меня ж моя девочка. Лучший детектор опасностей и страшно-ужасных преград. И она плохого ничего не чует. Фу, от души отлегло. Хоть патроны сэкономлю.

Вот же срань…

Тоннель за сгоревшей дрезиной если что и напоминал, так спаленное кубло гусениц. Огромных и жутко слизливых гусениц. Воняло ужасно. Выглядело еще хуже. Видать, многоножки прямо лопались от жара. Лопались, раскидывая вокруг собственные внутренности и остатки поблескивающих рыжим хитиновых колец. Безумная красота для любителя напалма поутру. Как по мне – мерзко.