Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Квадри провел рукой по подбородку, словно хотел погладить бороду, и ответил:
— Конечно, разумеется, почему бы и нет?
Знаете, что мы сделаем? — сказала Лина, подавая кофе Марчелло и мужу. — Поскольку сегодня мы все равно ужинаем не дома, поужинаем вместе в маленьком ресторанчике на правом берегу, он недорогой, но там вкусно кормят, — Le coq au vin[1], а потом после ужина пойдем в одно весьма странное заведение… но синьора Клеричи может быть шокирована.
Джулия засмеялась:
— Меня не так-то легко шокировать.
Это boote, которая называется La cravate noire, "Черный галстук", — объяснила Лина, садясь на диван рядом с Джулией. — Туда ходят несколько необычные личности, — прибавила она, глядя на Джулию и улыбаясь.
— То есть?
Женщины, имеющие своеобразные вкусы… вы увидите… хозяйка и официантки носят смокинги, с черными галстуками… они такие забавные.
А, теперь понимаю, — сказала Джулия, слегка сконфузившись, — но мужчинам там можно бывать?
Этот вопрос рассмешил Лину:
Ну, разумеется… это общественное заведение… там маленький танцевальный зал… просто его содержит женщина, имеющая необычные наклонности, кстати, большая умница, но туда может прийти любой — это вовсе не монастырь. — Она рассмеялась мелким смешком, глядя на Джулию, потом живо добавила: — Но если вам не нравится, мы можем пойти в другое место, хотя и менее оригинальное.
— Нет, — сказала Джулия, — пойдемте туда, мне стало любопытно.
Бедняжки, — сказал профессор неопределенно. Потом поднялся. — Дорогой Клеричи, должен сказать, что мне было очень приятно повидать вас и еще приятнее будет поужинать сегодня вечером с вами и вашей женой… побеседуем… вы по-прежнему разделяете те же идеи, что и прежде?
Марчелло спокойно ответил:
— Я не занимаюсь политикой…
Тем лучше, тем лучше. — Профессор взял его руку и, пожимая ее, добавил тоном ласковым, печальным и сокрушенным, словно священник, обращающийся к атеисту: — Тогда мы можем надеяться привлечь вас на свою сторону. — Он поднес руку к сердцу, и Марчелло с изумлением увидел, как в его круглых глазах навыкате блеснула слеза и взгляд стал умоляющим. Потом, словно пытаясь скрыть волнение, Квадри поспешно распрощался с Джулией и, уходя, сказал: — Моя жена договорится с вами насчет сегодняшнего вечера.
Дверь закрылась, и Марчелло, несколько растерянный, остался сидеть в кресле перед диваном, где разместились обе женщины. Теперь, когда Квадри ушел, враждебность Лины казалась ему очевидной. Она подчеркнуто игнорировала его присутствие и обращалась только к Джулии:
Вы уже видели модные магазины, портних, модисток? Улица Мира, Фобур Сент-Оноре, авеню Матиньон?
Честно говоря… — ответила Джулия с видом человека, впервые услышавшего эти названия, — честно говоря, нет.
Вам хотелось бы посмотреть эти улицы, зайти в магазины, побывать в домах моделей? Уверяю вас, это очень интересно, — продолжала синьора Квадри с настойчивой, вкрадчивой, обволакивающей, покровительственной любезностью.
Ах да, конечно. — Джулия посмотрела на мужа, потом добавила: — Я бы хотела купить что-нибудь… шляпу, например.
Хотите, я вас туда отведу? — спросила женщина. За ее вопросами неизбежно должно было последовать подобное предложение. — Я хорошо знаю некоторые дома моделей… я могла бы и посоветовать вам.
— Пожалуй, — сказала Джулия с несколько вымученной благодарностью.
Можем пойти сегодня днем, через час, хотите? Вы ведь позволите мне забрать вашу жену на несколько часов? — Эти последние слова были обращены к Марчелло, но тон их был совсем иной, нежели тот, с которым она обращалась к Джулии: торопливый, почти пренебрежительный. Марчелло вздрогнул и ответил:
— Разумеется… если Джулия этого хочет.
Ему показалось, что жена предпочла бы избавиться от опеки синьоры Квадри, по крайней мере, если судить по ее вопросительному взгляду, обращенному к нему. И он заметил, что в свою очередь ответил ей взглядом, приказывающим согласиться. Но тут же спросил себя: я делаю это, потому что женщина мне нравится и я хочу снова увидеть ее или же потому, что мне надо выполнить задание и не стоит вызывать ее неудовольствие? Он вдруг сильно встревожился, не зная, объяснялись ли его поступки одним только желанием или тем, что совпадали с его планами. Тем временем Джулия попыталась возразить:
— Я, правда, думала зайти на минуту в гостиницу…
Но та, другая, не дала ей закончить:
Вы хотите немного освежиться перед выходом? Привести себя в порядок?.. Но вам нет необходимости возвращаться в гостиницу. Вы, если хотите, можете отдохнуть здесь, на моей кровати… я знаю, как это утомительно, когда путешествуешь, быть на ногах целый день, без минуты передышки, особенно для нас, женщин… Пойдемте… пойдемте со мной, дорогая.
И прежде чем Джулия успела вымолвить хоть слово, она заставила ее подняться с дивана и ласково, но уверенно подтолкнула к двери. На пороге, чтобы успокоить Джулию, она произнесла кисло-сладким тоном:
Ваш муж подождет вас здесь… не бойтесь, вы его не потеряете, — затем, обняв ее рукой за талию, увела в коридор и закрыла дверь.
Оставшись один, Марчелло рывком поднялся на ноги и сделал несколько шагов по гостиной. Ему было ясно, что женщина испытывает к нему непримиримую враждебность, и хотел узнать почему. Но тут чувства его начинали путаться: с одной стороны, его огорчала неприязнь женщины, тогда как ему, напротив, хотелось, чтобы она любила его. С другой — мысль о том, что она, возможно, знает о нем правду, беспокоила его, ибо в этом случае задание оказывалось не просто трудным, оно становилось опасным. Но особенно Марчелло страдал от того, что одна мука сливалась с другой, и он был не в состоянии различить их, не мог отделить страдания любовника, которого отвергают, от мук секретного агента, боящегося разоблачения. Вместе с тем прежняя печаль захлестнула его, и он понял, что, даже если ему удастся рассеять враждебность женщины, потом, в который уже раз, он вынужден будет использовать их возможные отношения для успешного выполнения задания. Так же, как он предложил в министерстве объединить свадебное путешествие с политическим поручением. Как всегда.
Дверь за его спиной раскрылась, и вошла синьора Квадри. Она подошла к столу и сказала:
Ваша жена очень устала, по-моему, она уснула на моей кровати… позже мы выйдем вместе.
— Это означает, — спокойно заметил Марчелло, — что вы отсылаете меня.
О, боже мой, нет! — ответила она холодным, светским тоном. — Но у меня много дел… у профессора тоже… вам придется остаться в гостиной одному… в Париже вы можете найти себе занятие более интересное.
— Простите меня, — сказал Марчелло, — но мне кажется, что я вам неприятен, не так ли?