– Помпей не пойдет внутрь. – Я врезал ладонью по столешнице, за малым не перевернув чашки с мульсумом.

– С чего бы он не пошел! – всплеснул руками Рут. – Пойдет как миленький!

Ганник приподнял бровь.

– Почему ты считаешь, Спартак, что Помпей поступит именно так? Есть основания? – спросил он.

Я пожал плечами, забарабанил пальцами по столу.

– Хотя бы потому, что для этого нет никаких предпосылок! – устало выдохнул я.

– Странные вещи ты говоришь! – Икрий нахмурился. – А как же он будет выигрывать эту войну, если воевать он, по твоим словам, вовсе не собирается?

Я усмехнулся, покосился на грека, на лице которого застыло искреннее удивление.

– У Магна за пазухой тридцать баллист. Отдан приказ валить леса и строить новые единицы! Как ты думаешь, для чего это делает Помпей, пошевели мозгами, Икрий!

– Спартак, просто скажи, что он задумал, – вмешался Ганник.

– Смотри сюда, – немного резче, чем следовало, сказал я. Я взял кинжал и, как и в прошлый раз, принялся рисовать на столе. Легким движением вычертил круг. – Это Фурии, то есть мы!

– Угу, – охотно кивнул Ганник.

– А это, – я прочертил прерывистую линию дугой, – это артиллерия Помпея. Тридцать единиц плюс то, что будет введено в строй к вечеру, как раз до того момента, как истечет время на принятие нами решения.

– Ты хочешь сказать, что Помпей начнет расстреливать нас…

– Он просто сметет Фурии до того, как ты успеешь досчитать до ста, кельт! – перебил я Ганника. – У нас нет ничего, чем мы бы могли ответить со стен и как-то вывести из строя его баллисты. Единственное, что мы можем сделать, – выйти из города и дать бой. Он этого и ждет!

– Ты говорил, что он не станет трогать нас до тех пор, пока у нас есть две тысячи римлян? – уточнил Тирн.

Я промолчал. Галл, несмотря на свою молодость, умел задавать интересные вопросы. В вопросе Тирна крылся главный подвох. Я действительно считал, что Гней Помпей не тронет нас до тех пор, пока в амбаре томятся две тысячи римских пленных. Но предполагать вовсе не значило располагать. Я имел исходные данные и сейчас понятия не имел, как все сложится. Требовалось время, чтобы мысли в голове встали по полочкам. Помпей блефовал, и я не знал, в какую сторону повернет полководец.

– Я верю, что Спартак что-нибудь придумает, – выдохнул Рут.

– Хорошо бы, до вечера осталось не так много времени, – нервно улыбнулся Ганник.

– А чего думать? По мне, все просто – либо мы принимаем бой, либо сдаемся Помпею, – пожал плечами Тарк. – Могу сказать одно: если римляне вынудят нас покинуть город, то сильно об этом пожалеют. – Он ударил кулаком по столу.

– Не торопись с выводами, – пресек я Тарка.

– Не все потеряно, мёоезиец, я прав? – спросил Рут.

Я промолчал, погруженный в размышления.

– Безвыходных ситуаций не бывает, – выпалил Икрий.

Пока что ничего вразумительного не приходило в голову. Будто песок сквозь пальцы, уходило время для того, чтобы все взвесить и принять правильное решение. Я уткнулся лицом в ладони и помассировал веки, прогоняя сон. Мои военачальники начали бубнить, о чем-то спорить, но я не слушал, а лихорадочно размышлял. Взгляд упал на горевший на стене факел, я вздрогнул от посетившей меня мысли, которая холодком пробежала по всему телу.

Варрону хватило нашей первой встречи. Во второй раз к стенам Фурий пришли другие люди – Помпей подослал ко мне своих центурионов. Все до одного это были седовласые солдафоны в начищенных лориках и поножах, из тех, кто знал военное дело назубок от и до. На этот раз наша встреча состоялась прямо у городских ворот. Разговор складывался непросто, но я твердо настаивал на своем, когда дал понять центурионам, что пленники покинут Фурии лишь в том случае, если за ними явится лично Помпей. Все другие варианты и предложения я отметал с порога, чем поначалу вызвал бурю негодования послов. Озадаченные моей твердостью, они стояли у рва, явно не рассчитывая на такой ответ, и лихорадочно соображали, что делать дальше, в какую колею им следует вывести переговоры, чтобы не опростоволоситься и не получить в римском лагере нагоняй.

– Это твое последнее слово? – спросил один из посланников Помпея.

Надо сказать, эти четверо оказались более покладисты в переговорах, чем Варрон, которого я готов был задушить собственными руками.

– Последнее, – живо согласился я.

Послы уже в который раз начали переглядываться.

– Хорошо, мы передадим Помпею твои слова, мёоезиец. Но знай, что твое время истекло, – сказал разговаривавший со мной центурион, у которого не хватало передних зубов и двух пальцев на левой руке.

– Я знаю, – мягко сказал я.

– Одно уточнение, Спартак! – пролаял твердым, поставленным голосом полевого офицера другой центурион.

– Слушаю, – отозвался я.

– Ты сказал, что хочешь поставить Магну свое условие – он должен подойти к стенам Фурий лично, так?

Я кивнул, соглашаясь с его словами.

– Если Гней Помпей подойдет к стенам Фурий лично, значит ли это, что ты капитулируешь? – уточнил посол.

– Заложники выйдут из города, мы сдадим наше оружие, римлянин, чтобы Помпей зашел в город и мы переговорили с глазу на глаз. Можешь называть это так, как посчитаешь нужным, – твердо заверил я.

– Значит, так. – Я заметил, как дернулся от напряжения глаз центуриона. Мои слова явно пришлись ему не по душе. – Я передам Магну твои пожелания слово в слово.

Послы было развернулись, чтобы двинуться обратно к своему лагерю, но я остановил их.

– Как я узнаю ответ вашего полководца?

Разговаривавший со мной центурион искренне пожал плечами.

– Такое спросишь! Но думаю, если Гней Помпей согласится, то он появится у городских стен!

– Если нет? – уточнил я.

– Не могу знать, мёоезиец! – заверил посол.

Разговор подошел к концу. Четверо послов поскакали обратно к своему лагерю. Я проводил их взглядом, чувствуя, как неприятно тянет на душе. Я опять рисковал, заигрывая с Помпеем, пытаясь навязать свои правила в его игре. Оставалось ждать, что из всего этого сумбура выйдет в сухом остатке. Сейчас я не имел ни малейшего представления о том, как воспримет мое предложение Гней Помпей. Со стен гарнизона я видел римскую артиллерию, тридцать единиц которой пополнилось двенадцатью новыми баллистами. Сорок две боевых машины со смертоносными снарядами растянулись широкой линией у наших стен. Вполне вероятно, через несколько минут будет отдан приказ и в Фурии полетят первые снаряды, которые за очень короткое время сровняют прекрасный город с землей. Я помнил, на что были способны римские баллисты и тяжелая картечь. От неприятных мыслей меня отвлек Рут.