— Давай заберем его.

— Он же царапается. — Мальчик задумчиво накручивает прядь волос на палец. — Лучше скажем дяде Тиму, что кот здесь.

Беда никогда не ходит одна, мне следовало плотнее прикрыть дверь, чтобы дети не смогли открыть. Уолтер не вовремя очухался, принялся вылезать из-под кровати, и дети заорали на два голоса так, что слышно, наверное, в Канаде. Где-то хлопнула дверь, несколько пар ног топочут сюда. А мне некуда деваться, я выбегаю на балкон — внизу шумит океан, придется прыгать. Если выплыву, ночью вернусь сюда за тетей Розой.

— Тори, нет, подожди!

Крик Керстин застал меня уже в полете. Укуси себя за задницу, Бартон, я снова от тебя сбежала!

Принимая мое тело в свои объятия, океан отвесил мне здоровенную оплеуху, и я понимаю, что, кажется, не выплыву. Никогда я не любила воду за пределами ванной. Ну вот, видимо, я исчерпала все свои кошачьи жизни, поэтому теперь тону. И нет рядом Луиса, чтобы спасти меня, только Та-Иньи протягивает ко мне руки из солнечного круга. Но ее пальцы ускользают, кто-то хватает меня за запястье и тащит вверх.

Воздух так сладок! Однако вместе с ним приходит мучительный кашель. Кто-то держит меня, а я не могу вдохнуть — спазмы в легких разрывают меня. И все-таки могу что-то видеть — в руку мою вцепилась Керстин Бартон, которая яростно пялится на меня и отплевывается. Ну все, спецагент, теперь я утоплю тебя и наконец успокоюсь.

— Даже не думай! — Ее голос охрип. — Тори Величко, ты самая большая дура из всех, что я встречала в жизни. А дураков мне встречалось немало.

Молча нажимаю на ее плечи свободной рукой, и она уходит под воду. Но — утягивая за собой и меня. Что ж, я согласна. Если только ценой собственной жизни можно избавиться от этой суки, значит, так тому и быть. Теперь я понимаю Гарольда: за некоторые вещи цена одна — жизнь. И за любовь, и за ненависть. А я ненавижу спецагента Бартон до самых печенок и согласна умереть, если удастся прихватить ее с собой. Зеленоватая тьма закрывает мне глаза… та девочка в комнате, смешная такая, хотела кота забрать…

Не знаю почему, я тащу вцепившуюся в меня мертвой хваткой Керстин наверх. Она неживая и тяжелая, а я толкаю ее к солнцу, но сама тоже не совсем жива. Да дьявол с ней, с Бартон, пусть живет… Только последнее под вопросом — она никак не хочет дышать, и я пинаю ее в живот, в грудь. Наконец у нее начинается мучительный кашель, а я держу ее из последних сил и понимаю, что нам все равно уже крышка, сейчас мы обе утонем, нам никуда не доплыть.

— Ты… — Керстин измученно смотрит на меня. — Ты просто сумасшедшая, знаешь?

— Заткнись, а то снова передумаю.

Мы плывем рядом, но силы, чувствую, оставляют меня. Я буду плыть, пока смогу, а потом вода поглотит нас обеих.

— Еще немного продержись…

— И что? У нас отрастут рыбьи хвосты?

— Эрик… там его яхта, он идет за мной.

Яхта надвигается все ближе и ближе. Паруса ее белые и тугие и тоже любят ветер странствий, как я, но не любят воду. Только если я поднимусь на борт, убежать опять мне уже не удастся.

— Ты можешь поверить мне? — Бартон смотрит прямо в мои глаза. — Раз в жизни ты можешь кому-то поверить, зараза чертова? Я не хочу тебе зла, Тори. Ты должна мне поверить!

— Ничего я тебе не должна. Ты все лжешь, как все вы.

Волны толкают нас, мы цепляемся друг за друга, но это ничего не значит.

— Ладно же. Да, я виновата перед тобой.

Я усмехаюсь — вот это уже ближе к теме. Что она еще скажет?

— Но я ни минуты не предполагала, что случится так, как случилось. Слышишь? Даже представить себе не могла, что самолет упадет, а вам всем придется… Я не хотела этого, прости.

— Керстин!

Яхта уже рядом, ее борт мокрый и гладкий. Нам спускают веревочную лестницу, однако сил подняться по ней у меня нет. А Бартон уже лезет наверх. Ишь, карабкается — рада, что увильнула от смерти. Какой-то парень хватает ее, как самый дорогой клад. Тоже мне, нашел счастье.

Мне их счастье по барабану, взобраться по лестнице по-любому уже не смогу, просто цепляюсь за нее. И вдруг чувствую, что поднимаюсь, — лестницу кто-то тянет вверх вместе со мной. А потом две загорелых руки хватают меня и втаскивают на борт.

— Тори!

Вот мы и снова вместе, мальчики. Мы нужны друг другу — не как любовники, а как семья. Вы — мои братья, с вами я шла сквозь смерть и джунгли, мы одной крови — и можем верить друг другу. Вот это единственное, что имеет значение.

— Что ты опять сотворила? — Луис смеется, обнимая меня. — И вновь в неглиже… Тори, в нынешнем сезоне тонуть не модно, а у тебя это, похоже, входит в привычку.

— Ничего, сейчас причалим, и все будет хорошо. Могу себе представить, как волнуется твоя тетя. — Эд осторожно отпускает меня, я усаживаюсь на палубе, и они оба садятся рядом. — Думаю, в ближайшие дни все выяснится. Мы ждали, пока ты отдохнешь. К тому же должны приехать Хиксли и Брекстоны.

— Зачем?

— Ты была права, когда говорила, что самолет упал не сам по себе. — Луис надевает на меня свою рубашку. — Совсем на ветру посинела, простудиться не хватало…

Я ищу глазами Бартон. Та стоит невдалеке, а около нее мужчина — высокий, темноволосый, лет сорока пяти. У него удлиненные, пронзительно-синие глаза и необычный рисунок губ. Стройный и мускулистый, он красив той красотой, которую нечасто дарит мужчинам природа, но если уж наделяет таким даром, то щедрой рукой. Незнакомец смотрит на Бартон, как на самое дорогое сокровище. Так когда-то смотрел на меня Гарольд, и я знаю, что это значит.

— Кто-нибудь собирается мне объяснить, что здесь происходит? — ворчу я.

— Конечно. — Луис ерошит мне волосы. — Но попозже, ладно?

— Почему не сейчас?

— Потому, что сейчас тебе хочется плакать.

— Нет.

— Твое «нет» ничего не меняет, Тори.

Луис прав, мне действительно хочется плакать. Но я не могу позволить себе расклеиться, пока Керстин Бартон торчит в этом мире — не хочу давать ей повод позлорадствовать. Так что просто сижу на палубе яхты и пытаюсь взять себя в руки.

— Тори, это мой муж Эрик. — Керстин Бартон уже переоделась в сухую одежду и нагло ухмыляется. — Эрик, это моя кузина Тори.

— Рада познакомиться.

Хозяин яхты так красив, что мое сердце разбивается на мелкие кусочки. Он нужен мне, отныне и навсегда! Но Эрик смотрит на солнце, а видит Керстин.

— Надеюсь, вы погостите у нас немного? — Его лицо кажется мне отчего-то знакомым. — Просто замечательно, что у Керстин появилась кузина, — прекрасно, когда семья объединяется. Вы очень похожи, знаете? Побудьте нашей гостьей, нам будет очень приятно.

— Поглядим. У меня есть работа.

Словно у меня есть выбор, оставаться или нет…