В годы гражданской войны офицеры старой армии, служившие у красных, грешили недооценкой политического фактора, а политработники, напротив, склонны были приписывать ему непомерно большую роль. Тухачевский же при планировании операций на Восточном фронте привык твердо рассчитывать на разложение вражеского тыла, уповая на высокую действенность пропагандистской, диверсионной и партизанской работы политорганов в тылах противостоявших ему белых армий.

И в условиях Гражданской войны, когда боевые действия велись против режимов, не поддерживаемых населением, когда не было сплошных устойчивых линий фронтов, расчет на «размягчение» вражеских тылов в большинстве случаев был оправдан. Рассчитывать же на него в войне против мало-мальски подготовленных иностранных армий, имеющих в тылу мощную поддержку и значительные материальные и людские ресурсы, было очень рискованно. И получилось так, что убедиться в этом Тухачевскому довелось на собственном горьком опыте…

После того как в ноябре 1918 г. в Германии произошла революция, на западных границах Советской России появился новый противник – панская Польша, возмечтавшая о восстановлении Великой Польши в границах 1772 г.

К февралю 1919 г. немецкие войска на западной границе были заменены польскими, которые начали наступать на восток в глубь Белоруссии.

Для противодействия им 19 февраля 1919 г. был создан Западный фронт, во главе которого стоял бывший генерал-лейтенант Н. Д. Надежный, в июле смененный бывшим полковником В. М. Гиттисом.

Генерал М. Д. Бонч-Бруевич, военрук Высшего военного совета, в августе 1918 г. ушедший в отставку с этого поста и находившийся в распоряжении Всеросглавштаба, считал нового противника чрезвычайно опасным.

«Основные наши военные усилия, – убеждал он Ленина, – должны быть направлены не против обреченных на самоуничтожение Колчака и Деникина, а против Польши Пилсудского, которую международная реакция, немало разочаровавшаяся уже в русской контрреволюции, сделала основным козырем в своей азартной антисоветской игре» (М. Д. Бонч-Бруевич. Вся власть Советам. С. 343).

Ленин же считал, что польский фронт будет самым легким, что, если надавить на него посильнее, он рухнет и выпустит мировую революцию из России в Западную Европу.

Этим объясняется та вялая, потворствующая польской агрессии политика, которую советская власть проводила на протяжении целого года. Под аккомпанемент то возобновляющихся, то прекращающихся переговоров о заключении мира польские войска, тесня силы Западного фронта, заняли почти пол-Белоруссии, часть Литвы и Украины.

Для прикрытия Киевского района от возможного наступления белополяков из части Южного фронта был сформирован Юго-Западный фронт во главе с талантливым командующим, бывшим полковником А. И. Егоровым. Одновременно советское правительство заявило, что готово признать законными все территориальные захваты, если Польша немедленно заключит мир.

В феврале 1920 г., не получив ответа на очередное мирное предложение, Ленин понял, что ему будут предъявлены польской стороной «абсолютно невыполнимые, даже наглые требования» и дал указание «все внимание направить на подготовку, усиление Запфронта» (ПСС, т. 51. С. 146).

Тем временем 5 марта 1920 г. польская армия нанесла удар в направлении Мозыря, имея в виду разделить Западный и Юго-Западный фронты, а через полтора месяца – 25 апреля – обильно снабженные Антантой польские интервенты начали наступление на Советскую Украину и к 27 апреля овладели Коростенем, Житомиром, Бердичевым, Казатином, а 6 мая – Киевом.

Подготовка к этому вторжению не была тайной для советского командования, которое загодя разрабатывало план разгрома вторгшихся польских армий силами двух фронтов. Главный удар наносился Западным фронтом севернее Полесья в общем направлении на Варшаву, а вспомогательный удар на Брест – Юго-Западным, войска которого после выхода на линию Бреста переподчинялись командованию Западного фронта. Таким образом, как бы заранее уже было предопределено, что командующий Западным фронтом должен стать центральной фигурой советско-польской войны и приобрести значение в международной политике.

Вся предыдущая карьера М. Н. Тухачевского в Красной Армии свидетельствует о том, что его заранее специально готовили для назначения на подобный пост, он и член РКП(б), и кавалер ордена Красного Знамени, и обладатель Почетного золотого оружия, и теоретик классовой войны. Так что, случись подходящая вакансия, – кого же и назначать, как не такого героя и одновременно умницу и мыслителя.

И действительно, в начале 1920 г. Ленин только заикнулся о необходимости укрепить руководство Западного фронта – и тут же два месяца сидевший в Москве без назначения Тухачевский получает под свое начало Кавказский фронт. А уже 20 марта С. С. Каменев предлагает Ленину сместить Гиттиса и поставить на его место Тухачевского в порядке перевода с фронта на фронт!

«Ввиду важности польского фронта и ввиду серьезных предстоящих здесь операций, – писал Каменев, – Главнокомандование предлагает к моменту решительных операций переместить на Западный фронт командующего ныне Кавказским фронтом Тухачевского, умело и решительно проведшего последние операции по разгрому армий Деникина».

План разгрома польской армии был утвержден 28 апреля, а Тухачевский, назначенный на пост комфронта 29 апреля, с момента своего вступления в должность начал его перекраивать. Вместо частных операций по освобождению Минска и удару на Мозырь для оказания помощи Юго-Западному фронту он предложил 14 мая сразу начать общее наступление. Одним мощным ударом всех наличных сил он рассчитывал опрокинуть передовые части противника, а потом не спеша уничтожать по мере подхода вражеские резервы. Если же поляки вздумают наступать или контратаковать, говорил он, то на этот случай у нас будет резерв. Правда, пока его нет, но он создастся по мере того, как будут подходить запаздывающие соединения.

И таково уже было тогда обаяние созданной Тухачевскому репутации выдающегося полководца, что 10 мая Политбюро во главе с Лениным одобрило этот безумный план.

И 14 мая, создав в направлении главного удара полуторное превосходство, Михаил Николаевич двинул свои части в бой. За пять дней красные части продвинулись вперед на 70–80 км, но вдруг… «случилось, – как пишет Иванов, – то, чего так опасался Тухачевский», – 16-я армия Соллогуба не смогла оказать поддержки 15-й. Попытка спасти положение вводом в сражение резервов не дала результатов.

Тухачевский, как он привык на Восточном фронте, запросил подкреплений у Главнокомандования, и его просьбы были удовлетворены за счет успешно действовавшего в это время Юго-Западного фронта (командующий А. И. Егоров, члены Военного совета И. В. Сталин, Р. И. Берзин, Х. Г. Раковский).

«На Западном фронте положение оказалось хуже, чем думали Тухачевский и Главком, – телеграфировал Ленин Сталину 2 июня, – поэтому надо просимые вами дивизии отдать туда»… (ПСС, т. 51. С. 205).

Тем не менее, несмотря на усиление 18, 5-й и 21-й дивизиями, войска Западного фронта к 8 июня были отброшены на исходные рубежи. «Причины неудачи майской операции, – говорится в энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (с. 344), – недостаток сил и особенно резервов, отсутствие устойчивого управления войсками и слабая работа тыла».