Из глубин тела поднимается что-то горячее, и имя ему предвкушение информации. Той, что словно была закрыта кодом, неизвестным никому.

И вот пришел Череп. Харитон. И хочет просто так дать мне его. Просто так ли?

— В чем подвох?

— Не без этого… — усмехается он. — Пожалуй, в самой информации. Она не слишком приятная. Особенно, учитывая твою нестабильность.

— На что это ты намекаешь?

— Это может разрушить тебя. Как знание всего этого разрушало меня с самого детства.

Моргаю, не могу понять, что со мной, но ощущение нависавшей скалы, грозящей меня убить, становится почти невыносимым. Но гораздо хуже понимание. Пока я не узнаю всего, не смогу смотреть на Марка открыто. Не думать, что он от меня что-то скрывает. Обманывает. Предает.

Алекс что-то недоговаривает. Тоже.

Что со мной обращаются, будто с ребенком, который просто не дорос до взрослых разговоров.

Но я ведь не ребенок. Я смогу принять, понять и все адекватно воспринять. Смогу же?

— Я готова…

— Даша, смотрю, вы тут надолго, — замечает шеф, и кладет на стол ключи. — Я тогда пойду, ключи завезете потом.

— Хорошо, — киваю в прострации, почти не замечая, как он уходит. Все чувства и ощущения уже как антенны настроены на восприятие того, что собирается рассказать мне бывший друг Марка.

Я приношу Черепу воды. И начинает он свой рассказ, только когда допивает стакан до конца и откашливается.

— Они дружили еще со школы. Три парня и подружка. И если сначала это действительно было детской дружбой, основанной на жажде приключений. То позже превратилось в ненормальный квартет. Только один был при деньгах. Остальные пользовались этим, как могли. А еще, как могли, пользовались этой подружкой. Эксперименты трех подростков не доводят до добра, не довели и их. Их подружка стала не совсем адекватной и в ответ использовала парней, чтобы всегда иметь шмотки, статус, власть. Она настолько ими была заражена, что не позволяла даже смотреть в сторону других девушек. Боялась, что лафа закончится. Да и зачем другие. Ведь была же она. Готовая на все, чтобы жить хорошо.

— Почему нельзя было выбрать одного и с ним строить отношения?

— Выбирать кого-то одного не хотела. Один был красив, один умен, а третий богат. И вот как раз умному случилось влюбиться. В универе, на первом курсе МГУ, куда они все поступили. Парень хотел встречаться с этой скромной девушкой, но зависимость от подружки была слишком сильна. Она упорно намекала, что девка — шлюха, каких много, и она это докажет. И она… доказала. Приглашение на вечеринку, море алкоголя и вот уже девочка сосет всем троим парням, и подружка снимает на камеру. И когда девочка только начала приходить в себя, хотела убежать, подружка приказала держать ей руки, а влюбленному парню лишить ее девственности. Ведь именно этого он хотел.

— И все это снято на камеру?

— О да, очень подробно. В тот момент это оказалось краем. Дружба трещала по швам. Богатый ушел в себя, а подружка решила, что пора становиться добропорядочной и раскрутила своей неожиданной беременностью.

— А девочка? — спрашиваю, чувствуя, как от этой истории пробирает мороз. Что хуже. Групповое изнасилование или твое видео в сети?

— Она тоже забеременела. Влюбленный и чувствующий вину на ней женился. Он извинялся, он даже согласился не трогать ее, пока она сама того не пожелает. Но то событие слишком сильно ее протрясло. Оно ее сломало. Когда родились дети, она на них не обращала внимания. Просто бродила привидением. Муж пытался привести ее в чувство, а в итоге сходил с ума вместе с ней. Проблемы начались, когда подросла дочка. В ней он увидел ту, что угробила его жизнь. В ней он увидел решение своих психических проблем. И он решил. Что надо девочку сделать сильной. А что может сделать девочку сильнее, кроме как насилие?

— Он насиловал ее! — ахаю, прикрывая рот ладошкой.

— Нет. Просто бил. Ну и брата заставлял ее бить. А мать смотреть. Она смотрела долго, пока однажды не кинулась на отца в порыве безумия, но он движением руки скинул ее с лестницы. А потом закопал возле дома.

— Он просто монстр, — качаю я головой, с трудом веря в такое.

— Дети тоже так подумали и стали его марионетками. Ни слова против. Никогда не могли ослушаться. Даже когда приходили дяди.

— Какие дяди?

— Взрослые, нужные, похотливые.

— Он продавал дочь?

— А парня заставлял снимать это на камеру, чтобы нужных дядь шантажировать. Он тоже себя винил и решил, что во всем виновата та самая подружка, что уже много лет была замужем за богатым. Он все время искал виноватых. Люди вообще в любой беде винят всех, кроме самих себя. Именно тогда появился в доме богатый, которого тоже хотели шантажировать. Вот только он один из всех был добр с девочкой и она, как собачонка, влюбилась в него. Этот дядя пообещал заботиться о девочке. Так что спокойный за счастье сестры брат смог уехать учиться в другую страну. Он вырвался из дома, потому что дядя пообещал, что разведется и сделает сестру своей женой.

Меня начинает потряхивать. От этой истории веет такой грязью, что я невольно закашливаюсь.

— Почему ты не даешь им имена. У них есть имена?

— Есть, Даша. И они тебе прекрасно известны.

— Стой, — поднимаю руки, словно в попытке защитится от правды. Сглатываю. — Стой.

Поднимаюсь со стула на онемевших ногах, и мозг начинает вырабатывать мысли. Тяжелые. Темные мысли. Осознание, что ядом заполоняли вены, открывая глаза на рассказанные факты.

— Этот брат ты, — поворачиваюсь в немом оцепенении. — А сестра Ника. А дядя — это мой отец. То есть Малышев. То есть он обещал жениться на Нике? Со скольки лет он с ней спал? Нет. Не говори мне. Не говори мне этого! Знать не хочу. Но получается, что моя мать…. Боже….

Отворачиваюсь, обнимая себя за плечи, прокручивая все слова, что потоком вылились из Харитона.

— Мне казалось, что если я уничтожу тебя, то это будет достойным наказанием. Для него…. Он ведь обещал о ней заботиться, а когда я вернулся, она ходила по рукам и стала любовницей самого отъявленного извращенца в Питере.

— А уничтожить своего папашу ты не думал!?

— Он никогда ничего не обещал. Он был подонком, а твой отец притворялся хорошим. Я ненавижу тех, кто притворяется. И Марка ненавидел, потому что он был одним из тех, кто спал с Никой. Притворялся моим другом…

— Ну так она сама на него вешалась! Она на всех вешалась. Ника. Ника… Я даже не думала, что она из богатой семьи.

— Она ушла от отца, когда твой папаша ее бросил. И пошла по рукам.

— Но Малышев тут ни причем… То есть… — остановите Землю, я сойду. Я не могу об этом думать. Столько грязи. Столько вранья.

— Они все причем! И Алекс, твой благодетель, был одним из них!