А тут – дама. Пригожая. Приветливая на вид. Ага!

– Какие люди!

– Привет.

– Привет. Вы ко мне?

– К тебе. – Лиза представила нас: – Костя, Женя, Вася.

– Очень приятно. Лейла. Можно – Лиля. По делу или в гости?

– По делу.

– Ну, пошли…

Офис комитета представлял собой обычную двухкомнатную квартиру с простенькими обоями, привычными крестами пластыря на оконных стеклах и старозаветной конторской мебелью. Решеток на окнах не было – третий этаж, да и красть все равно нечего, разве что допотопный компьютер да канцпринадлежности.

Немного пообщались по существу вопроса: Лиза в прошлый визит просила собрать всю доступную информацию по вдовам. На выполнение просьбы, вообще говоря, никто не рассчитывал: вдов в Чечне – немерено, в системе управления разброд и шатание, попробуй тут собери что-нибудь!

– Я отчасти выполнила твою просьбу, – доложила Лейла. – Вот списки, ознакомься.

Мы были в трансе. Просто удивительная по нынешним временам деловитость и обязательность! Лейла собрала списки по девяти селам, администрация которых активно сотрудничала с режимом.

– Неужели ездила во все эти села?

Ну нет, никуда она, разумеется, не ездила, а обратилась к некоему хорошему знакомому (!), и он обзвонил глав администраций, которых сумел достать. И те дали полный расклад по своим вдовам. Это такая местная особенность: у них тут главы администраций знают всех своих сельчан так, как будто это члены их семьи. Кто когда и где родился, в каком отряде воевал, у кого новая краденая тачка, кто втихаря, без разрешения местного амира, на трубу подсел и так далее. В общем, этакая милая семейственность. Приятно работать.

– Это ваша машина у подъезда? – спросила Лейла, подойдя к окну, у которого сидел Петрушин, по инерции разместившийся так, чтобы контролировать подступы к подъезду и нашу тачку.

– Наша, – мужественно сказал Петрушин, горделиво поворачиваясь профилем к даме (это он анфас свиреп, а в профиль вполне даже ничего – есть что-то человечье в этом ракурсе). – Это хорошая машина, надежная. Я лично проверял.

– Если хотите, можем съездить куда-нибудь недалеко, – предложила Лейла. – Вас какой район интересует?

– Нас интересуют села, расположенные вокруг Сарпинского ущелья, – сказала Лиза.

– Почему именно эти села?

– Это наша зона контроля, – уклончиво ответила Лиза. – Да и вообще…

– Понятно, – кивнул Лейла. – Тогда предлагаю прокатиться в Толстой-Юрт. У меня там много знакомых, с главой хорошие отношения. Оттуда у нас самый подробный список.

Мы кратко посовещались, взвешивая целесообразность и степень риска, и пришли к выводу: можно. Толстой-Юрт тут рядышком, двадцать с небольшим километров от центра города на северо-восток, в хорошо контролируемой зоне. Север у нас, в принципе, вообще довольно спокойный. Кстати, видимо, по этой причине наши фигуранты и свили в Сарпинском ущелье свое гнездышко. Надеялись, наверное, что все внимание федералы сосредоточили на мятежном южном направлении и не станут искать врага у себя под носом. И правильно, в принципе, решили. Не случись нам встретиться с Зауром, наверняка в это дремучее ущелье никто и не полез бы.

– Ну что, едем?

– Едем, – решительно сказал Петрушин и после секундной паузы вдруг выдал нечто для него вообще невообразимое: – Гхм-кхм… С вами, сударыня, хоть на край света!

– Однако… – невольно вырвалось у меня.

– О! – изогнула бровки Лиза. – Я не ослышалась?

– Да ладно, чего вы? – Петрушин зарделся, как свежевыкрашенный пожарный щит. – Это комплимент, блин. Я же не совсем дикий, в прошлой жизни общался с приличными дамами.

– Спасибо, Женя. – Лейла взяла Лизу под руку и направилась к выходу. – Вы посидите, мы быстро…

Вернулись они минут через десять – наша комитетчица, оказывается, тут неподалеку проживает. Дамы сельскохозяйственно преобразились: обе были в каких-то бабушкиных плюшевых кацавейках, темных шерстяных платках, натянутых до самых глаз, и длиннющих черных юбках. Форму Лиза упаковала в пакет и сверху прикрыла газетой.

– Ну блин… – выразился Вася. – Ну вообще…

– В село едем, – пояснила Лейла. – Женщина в штанах – нехорошо. Там строго.

– Ну ты хоть пуговку на пузе расстегни, – посоветовал Вася Лизе.

– Зачем?

– Чтоб пистоль было удобнее доставать.

– А вы у нас на что?

– Да там все спокойно, – обнадежила Лейла. – Ничего доставать не придется…

Для начала мы зарулили на рынок и основательно запаслись провиантом. По поводу возможного приглашения на обед в мирном Толстой-Юрте никто не обольщался. Какой, в задницу, обед! Стрелять не будут, и то хорошо. Мы тут давно, в курсе, что почем.

Всю дорогу наши головорезы неуклюже пытались ухаживать за новой дамой, наперебой развлекали ее почти нормативными байками (ну разве что «блин» вставят для сочности слога, да редкое «е» – и то без исчерпывающей информационной поддержки) и вообще держались кавалерами.

– Что-то наши стервятники на павлинов стали похожи, – шепнула мне на ухо слегка взревновавшая Лиза (я сзади сидел, в «малиннике»). – Крылами машут, хвосты распустили…

– Есть маленько, – согласился я. – Этак и до самого интимного недолго. Еще немного и… едой поделятся!

И точно! Все-таки не зря я ем свой хлеб с тушенкой, соображаю немного в отправных аспектах психпрогноза. Двух минут не прошло – Вася распахнул пакет с теплыми еще пирожками, уставился в его пахучие недра и на несколько секунд «его могучий череп посетила глубокая резкая морщина». Задумался, короче.

Для наших славных терминаторов еда – это некий культ околототемного типа. Они тратят колоссальное количество энергии, поэтому могут есть часто и подолгу. К еде относятся как к одному из основных условий выживания и, будьте уверены, с посторонним делиться ни за что не станут. Да что там с посторонним! Я для Васи едва ли не лучший друг и даже некоторым образом гуру, он порой слушает меня, открыв рот, а потом что-то строчит в своем тайном блокноте. Но когда мы покупаем на пару вкусно пахнущие пирожки, Вася обязательно спросит – и безо всяких приколов, на полном серьезе:

– А ты точно хочешь? Ты ж вроде завтракал…

Нет, он не жадный – как и Петрушин, они оба готовы последним поделиться с товарищем, в том числе и нормой провианта, если совсем уж приспичит. Но вся еда, что добыта сверх нормы (трофей в их понимании) – это, извините, совсем другое дело…

В общем, Вася изучил содержимое пакета, набрал в грудь побольше воздуха, словно собрался через пропасть прыгнуть, и решительно обернулся к нашей провожатой:

– Эмм… Пирожок хочешь?

– Гхм… – у Петрушина, кажется, запершило в горле.