время дороги, пришлось опоить арестантов снотворным, так что на борту они вели себя тише воды ниже травы. В московском аэропорту группу Богданова встречал целый взвод бойцов особого назначения. Всех пятерых американских агентов под белы рученьки увели в казенные «воронки», об их дальнейшей судьбе члены спецподразделения «Дон» так и не узнали.

Не заезжая домой, майор Богданов поехал на доклад к полковнику Старцеву, где его ждал не только полковник, но и начальник Управления «С» генерал-майор Лазарев, а также генерал-майор Шабаров. Майор Богданов докладывал «без купюр», сообщив о тех из высшего эшелона власти, кто оказался замешан в подготовке заговора. Выслушав доклад, Лазарев пообещал донести эту информацию до начальства «самого высокого уровня», на чем аудиенция была окончена.

Спустя неделю майор Богданов читал в московских газетах, как активно московская милиция «помогает узбекским коллегам навести порядок и призвать к ответу не в меру агрессивных болельщиков футбола». Богданов знал, что «болельщиков футбола» пришлось усмирять силами спецбатальона, присланного из Москвы. Только тогда силы узбекского МВД для усмирения бунтующих начали применять военную технику и спецсредства. По данным СМИ, после игры двенадцатого апреля арестовали около тысячи участников беспорядков. В милиции же произвели «чистку кадров», пополнив милицейские ряды добровольцами из числа бывших военнослужащих. И ни слова о разжигании национальной розни, лозунгах «Бей русских» и прочей националистической составляющей.

«Так и должно быть, – перелистывая газетные страницы, думал майор Богданов. – То, что пришло в Узбекистан из-за бугра, пусть там и будет похоронено. А в нашей стране дружба народов будет только крепчать».