стал приобретать ритм. Амира топала ногой при каждом движении плечами, тщательно поддерживая такт. Дочь Роберта вынула телефон и стала было записывать, но Лиз попросила ее не делать этого.

— Каковы ваши задачи на ближайшее время и на отдаленное будущее?

— Какая. Ваша жизнь до?

— Вы хотите, — сказал Роберт, — вы хотите, аббат? — Он наклонился к Венедикту и Рейчел, голос его звучал громко и четко. — Аббат, аббат, вы хотите снова рабо-тать?

Венедикт и танцоры дружно посмотрели на него и в очередной раз пожали плечами, и Роберт ответил тем же. Он выглядел очень довольным собой.

Питер поправил галстук и заговорил:

— Можешь войти со мной в воду, Венедикт, можешь войти по пояс и подождать пока волны поднимутся выше и все вокруг воспарит вверх и мы поднимемся и мы омоемся и вода вода вокруг и взмоет над твоими плечами?

Они пожали плечами, и засмеялись, и остановились.

— Можешь, ебт, пардон, можешь говорить медленнее?

— О да! Верно. Верно.

7 |

— Бу-бу-бу-бу. Бу-бу-бу-бу.

Слово, конечно, разломилось пополам еще до того, как вылетело в воздух. Буря. Буря. Ничего сложного. Совет молодой женщины не спешить не помогал. Препятствие вовсе не в недостатке времени.

— Бу-бу-бу-бу. — Он тер лицо и не бросал попыток. Повторите сообщение. Помехи. Повторите. — Бар. Бор. Бут. — Зараза!

— Буква? Буквы?

— Нет. Бу-ур. — Проблема в том, чтобы заставить губы принять правильную форму, даже если ты хорошо знаешь слово. А для этого способов не много.

— Хотите сказать «буря», Роберт?

— Да, вот, еще бы. Бу-бу-буря. — Точно, дамочка. Принято.

— Была буря?

— Да. Бу-буря. Еще бы. Нет буря, нет буря. Бум! Бум! Буря идет идет. Уф! Буря!

Пока он пытался говорить, молодая женщина стояла рядом с ним. Стулья были сдвинуты в конец комнаты, и все смотрели на него. Задавала вопросы Амира.

— Буря началась внезапно, Роберт?

Рейчел резко хлопнула в ладоши. Звук напоминал треск льдины. Роберт взглянул на нее. Сейчас он снова находился на станции К, на вершине ледника Пристли, и наблюдал, как буря быстро движется по направлению к ним. В тот миг, когда он понял, что удар будет сокрушительный. Собрался с силами. В тот миг, когда он понял, что ошибился, оставив двух других. Не ошибился. Ушиб. Обился. Ошибся.

— Да, да, конечно. Очень. Очень внезапно. Большая буря. Бум!

Рейчел взяла стул и с грохотом бухнулась на него. Мэри взвизгнула от удивления. Роберт поводил рукой перед лицом.

— Бум! Бум! Нет буря, вот буря идет, бум! Черт!

Он отшатнулся назад, отброшенный порывом ветра. Рейчел вытащила стол на середину комнаты и смотрела на него с ожиданием. Роберт не знал, чего она ждет. Он стоял на краю обрыва. Еще один порыв ветра — и его собьет с ног. Рация не работает. Он позволил Томасу выйти на лед.

— Скажите нам это еще раз, Роберт.

— Нет буря. Небо, небо. Бум!

Когда он произнес «Бум!», Рейчел вдруг опрокинула стол. В комнате повисла тишина, а потом поднялся гвалт.

— О, верно, славно, славно, верно!

— Нет-нет-нет, ебт, это то самое!

Роберт наблюдал за реакцией окружающих. У него было такое чувство, что он не знает названия.

— Ха! Черт! — Они хотят знать больше. Продолжить доклад. Повторить сообщение. — Да! Большая буря. Бум! Буря!

— Ясно, так, значит, эта буря пришла внезапно?

— Да, да, конечно.

— А перед тем — уже было холодно?

— Ха! Ха! Одно. Одно. Ант… ант… Одно.

Слова всегда где-то прятались. Приходилось тянуться к ним, словно они лежали в кладовке на верхней полке. Вне досягаемости. Или остались на улице, засыпанные снегом, и нужно было их откапывать. Когда он не мог достать до слов, то заполнял паузы жестикуляцией. В этом ему помогала женщина. Лиз. Покажите нам, Роберт. Любым способом.

Он потер руки и задрожал как будто от холода. Ткнул пальцем в пол, на юг, до самой Антарктиды.

— Но вы были в специальной одежде, защищающей от холода?

— Да, еще бы, да.

— Что вы носили, Роберт? Можете показать, как вы одевались перед выходом на улицу на базе?

В тот миг, когда он понял, что лишился. Ушибся. Неправильно сделал. Когда он понял, что должен все исправить, пока никто об этом не узнал. Не раскусил его.

|

Роберт пошел к своему стулу и сел. Закрыл глаза. Амира подумала было, что он отказывается от участия в занятии. Возникла тишина — остальные члены группы наблюдали, как она отреагирует. Иногда он выполнял задания с неохотой. Подозревал, что у них нет четкой цели. Амира представляла, что если бы Роберт мог добраться до таких слов в мозгу, то назвал бы эти встречи «нецелесообразными» и «нелогичными». Ее удивляло, что он продолжал приходить на собрания, хотя первые два раза ушел с середины. Она ждала. Мэри тихо что-то говорила.

Роберт открыл глаза, зевнул, потянулся и потер лицо. Глаза его блестели — такого Амира еще не замечала. Это было что-то вроде игривости или увлеченности игрой. Нечто совершенно незнакомое. Он встал, потягиваясь, и начал длинную пантомиму, показывая, как одевается, — встал на одну ногу, чтобы натянуть воображаемые брюки, и Венедикт вдруг поддержал его сильной рукой. В комнате все одобрительно защебетали. Рейчел начала осторожно повторять движения рассказчика: надевала мнимые фуфайки и кофты, застегивала на молнию куртку, натягивала толстые перчатки. Закончив, Роберт нетвердым шагом прошелся по комнате, отягощенный будто бы многослойной экипировкой, а не последствиями инсульта. Он потянулся к ручке двери, Рейчел вместе с ним, и когда они оба дернули ее и открыли, их качнуло назад порывом ледяного полярного ветра. Вместе они вышли из хижины, смело встречая его, и группа пошла с ними, представляя стального цвета небо, укутанный тучами горизонт, поворачивающиеся в дали бухты айсберги. Под ногами хрустел лед, ботинки скользили. Их трепал сильный ветер, вялые и неуклюжие руки в толстых перчатках пытались сладить с ремнями и застежками нагруженных припасами саней. Когда Рейчел устремилась навстречу надвигающейся буре, Роберт постучал ее по плечу. Она обернулась к нему с любопытством, мечась между ролью и действительностью.

— С-с-с-с. С-с-стой.

Девушка подождала, и он указал себе за спину.

— Дверь!

Она вернулась, плотно закрыла дверь, и они вдвоем, борясь с ветром, стали пробираться по направлению к отдаленному убежищу с кофемашиной и печеньем.

|

Разговоры о представлении кипели на медленном огне несколько недель. Амира сложила воедино кусочки истории, и танцоры повторяли одни и те же движения снова и снова. Не стоит ли попробовать еще раз? Может, пригласить сюда публику? Слово «публика» выскользнуло как ни в чем не бывало, будто она надеялась, что ее подопечные ничего не заметят.