— Так Жабомордый здесь?

— Нет, назад отправился. Могаба им там порядок-то навел!

— И правильно сделал. Значит, ты его расспросил. Он ответил?

— Ну, смысла в его ответах не много. Эти карлики — из города под названием Тенелов. Точнее, из какой-то немыслимой сверхкрепости, называемой «Вершина». Их повелитель — один из Хозяев Теней. Длиннотень, как он его назвал. Этот самый Длиннотень дал Тени тем шестерым, в яме на холме. Эти Тени — маленькие и немощные, годны разве что в качестве гонцов. Пожалуй, имелись у них и другие, покрупнее.

— Да-а… Чем дальше, тем забавнее. Ты выяснил, что творится? В общем?

— Этот Длиннотень что-то задумал. Он и еще несколько подобных стараются не допустить Отряд до своих земель. Карликам не известно, чего они так боятся. Однако он ведет и свою собственную игру. Такое впечатление, что он послал карликов взять тебя с Госпожой и притащить к нему в замок, где он, пожалуй, предложил бы вам некую сделку. Такие вот дела.

За время его рассказа у меня возникли этак сотен пять вопросов. Я принялся спрашивать, но Гоблин не знал ответов. Вернее, допрашиваемый их не знал: большинство моих вопросов Гоблин успел задать ему.

— Ну, так как? Пойдем мы к Майну?

— Да. Ты меня не разубедил. И эти коротышки — также. Без своих ворожеев они нам не помеха. Так?

— Ох, наверное, — застонал Гоблин.

— Тогда что за стоны?

— В чем, в чем… Не ехать же вам без прикрытия. А задница — не железная.

Он растянул рот в широкой лягушачьей ухмылке. Я улыбнулся в ответ.

* * *

По словам наших хозяев, до Годжийского брода, ближайшей и удобнейшей переправы через Майн, было часа четыре верхом. Лебедь говорил, что на восьмидесятимильном отрезке Майна есть четыре брода: Терийский, Нумский, Годжийский и Ведна-Ботский. Терийский располагался выше всех по реке. Выше него Майн тек сквозь непроходимые каньоны, слишком крутые и холодные для военных операций. Хотя, по рассказу Гоблина, наши маленькие друзья прошли именно там, дабы не привлечь внимания остальных Хозяев Теней. И по дороге потеряли треть личного состава.

Ведна-Ботский, как ближайший к морю, был полезен лишь в самый сухой сезон.

Восемьдесят миль от Ведна-Боты до моря были непроходимы полностью. Кстати, Ведна-Бота и Тери были деревнями, брошенными во время прошлогоднего вторжения Хозяев Теней. Они остались пустыми и поныне.

Нума же с Годжей располагались за Майном, на бывшей таглиосской земле, ныне оккупированной. Годжийский брод был основной переправой. Вдобавок и Лебедь, и Мотер, и Нож были там и рассказали мне все, что могли. Спрашивая их о других бродах, я сделал забавное открытие: каждый из троих не знал, самое меньшее, одного. Х-ха!

— Мы с Гоблином разведаем Годжийский. Мурген, ты с Корди отправишься к Ведна-Ботскому. Шадид с Лебедем — к Нумскому. Зиндаб с Ножом — к Терийскому.

Каждого из троих приятелей я послал в незнакомую ему сторону.

Корди рассмеялся. Лебедь нахмурился. А Нож… Интересно: если сунуть его ногами в огонь, отреагирует?

Мы разъехались. Госпожа, Масло, Ведьмак и солдат Зиндаба остались на постоялом дворе, залечивать раны. Гоблин ехал рядом, но почти не разговаривал со мной — только высказал надежду, что уж сегодня погода не испортится. И, судя по тону, надежда его была слабовата.

Лебедь сказал, что слышал, будто Хозяева Теней укрепляют южный берег Годжийского брода. Еще один признак того, что противник двинет основные силы туда. Я от души надеялся, что так и выйдет. На картах место выглядело — лучше не придумаешь.

Через два часа с небес снова заморосило. Настала отличная погода для мрачных мыслей. Невзирая на вчерашнее приключение, я, казалось, в первый раз был оставлен в покое и получил возможность всласть предаваться унынию. Гоблин был нем, как надгробие, и я ожидал, что в голове сейчас заварятся мрачные раздумья по поводу взаимоотношений с Госпожой, однако она, против ожиданий, никак не шла на ум. Вместо этого я принялся обдумывать, во что же такое я втравил Отряд и влез сам.

Я стоял во главе, однако не управлял. Начиная с посещения монастыря вокруг начали происходить вещи, не поддававшиеся ни управлению, ни осмыслению. Джии-Зле и плавание по реке только усугубили это. И теперь я чувствовал себя бревном, плывущим по течению. Я лишь слегка представлял себе, кто, что, с кем и зачем делает, однако сам был замкнут этим кругом. Если только это последнее отчаянное усилие не высвободит меня.

Наверняка я знал одно: если позволить Прабриндраху втянуть меня в свои дела, я заведомо примкну «не к той» стороне. Теперь я понял, что чувствовал Капитан, когда Душелов заманила нас на службу Госпожи и, прежде чем ребята начали подозревать, что совершили ошибку, мы уже дрались в форсбергской кампании.

Наемнику нет надобности понимать, что происходит. С него хватит — выполнять работу, за которую платят золотом. Именно это вдалбливали в меня с того момента, как я записался в Отряд. Нет ни правых, ни неправых; ни добрых, ни злых; а есть лишь наши и не наши. Честь Отряда — понятие внутриотрядное, она существует только между братьями. Вне Отряда честь лишь в том, чтобы честно обходиться с нанимателем.

Ничего подобного не происходило до сих пор с Отрядом. В первый раз, в основном моими стараниями, мы дрались в первую голову за себя. Этот же контракт, если мы его примем, будет соответствовать нашим собственным желаниям. Станет нашим орудием. Если я буду действовать в правильном направлении, Таглиос со всеми своими таглиосцами станет орудием исполнения наших желаний.

Хотя на этот счет меня одолевали сомнения. Мне нравилось то, что я наблюдал в таглиосцах, особенно их дух. После всех потерь, понесенных в борьбе за независимость, они все еще были готовы сражаться с Хозяевами Теней. Которые, узнай я их поближе, вряд ли понравились бы мне. Итак, еще до начала дела я нарушил первое правило наемника и дал волю чувствам. Что с моей стороны глупо.

Проклятый дождь, казалось, затаил против нас личную злобу. Он не усиливался, однако от этого было не легче. К востоку же и к западу от нас виднелись светлые места, явно означавшие чистое, солнечное небо. Боги, если только таковые существуют, видимо, организовали эту пакость специально для меня.

Последние обитаемые места, встреченные нами по пути, лежали в шести милях от Годжийского брода. Далее попадались лишь заброшенные деревни, пустовавшие уже много месяцев. Хотя земли были неплохи. Значит, местные были порядком напуганы, если с концами бросили такие владения. Обыкновенно для крестьян смена повелителя не слишком-то ощутима.

Видимо, те пять тысяч, что бежали на север и не вернулись, знали, от чего бегут.

Земля здесь была ровная, как стол, и дорога, хотя она и в хорошем состоянии, не предназначалась для передвижений войск. Никаких укреплений — ни рукотворных, ни естественных — на глаза не попадалось. Я и подобия их нигде на таглиосских землях не наблюдал. То есть бежать некуда и прятаться, в случае катастрофы, почти негде. И я проникся большим уважением к Лебедю со товарищи, решившимся совершить то, что совершили.