— Благодарю Тебя, мой Боже! Я всегда молила Тебя о его спасении. Как сказано в Библии: «Я по­шлю на землю голод... но не голод хлеба, не жажду воды, а жажду услышать Слово Господне». Какое счастье, мой сын истосковался по Твоему Слову, он снова читает Библию, как в детстве, — каждый день. Он обретет спасение!

Фуке вставал утром в 7 часов. После молитвы, чтения Библии и духовных книг принимался за ра­боту над обвинением. Работал до 11 часов вечера. Закон разрешал ему нанять двух защитников. Он пригласил двух знаменитых старых адвокатов. Они сумели установить факты подделки документов об­винения и неоднократный подкуп свидетелей. После консультаций со «старыми крючкотворами» (так он ласково называл своих адвокатов) Фуке взялся за перо. Он оказался блестящим памфлети­стом: страстные обвинения Мазарини, презри­тельные — Кольбера, издевательские — следовате­лей. Его перо жалило врагов и, что еще страшнее, делало их смешными. Жена и друзья, не предав­шие Фуке, тайно напечатали его «оправдательные речи». Но люди Кольбера успели перехватить ти­раж еще в типографии. Тираж сожгли. Пока уни­чтожали этот тираж, в другой типографии уже печатался повторный. «Речи» Фуке разлетелись по Парижу, их цитировали в салонах, характеристики, которым он наградил Кольбера и Мазарини, ста­новились афоризмами. Традиции Фронды — бунта против Власти — оказались живы. Король это по­нял. Только жестокий приговор Фуке мог преподать хороший урок вспоминающим Фронду.

В конце мая 1663 года должен был начаться су­дебный процесс. Король имел право монарха под­писать знаменитый «летр де каше» — приказ о веч­ном заточении без суда и следствия. Но король предпочел открытый процесс. Он захотел пуб­лично продемонстрировать обществу, кто теперь хозяин в стране. Перед началом процесса король приказал перевести Фуке в тюрьму аристократов — в Бастилию.

Накануне переезда д'Артаньян перехватил за­писку, которую пытались передать Фуке через под­купленного мушкетера. Расшифровать ее удалось. Известие о записке чрезвычайно взволновало ко­роля. Король приказал изменить время отъезда — было велено отправиться глубокой ночью. Охра­нять карету по распоряжению Людовика должна была сотня мушкетеров.

Во втором часу ночи из Венсенского замка вы­ехала карета с опущенными занавесками, окружен­ная двойным кольцом мушкетеров с горящими фа­келами.

Карета неслась во весь опор. Экипаж был с де­шевыми рессорами. Зверски подбрасывало на уха­бах, и от этой варварской езды страдала несчаст­ная задница забившегося в угол кареты Фуке. Въехали в Париж. Пошли нищие, жалкие домики Сент-Антуанского предместья. Вдали в рассветной мгле высились крутые величественные стены древ­него замка — Бастилии.

Благополучно въехали во двор. Встречали ка­рету сам губернатор Бастилии и комендант. Оба были в списке получавших деньги от Фуке. По­этому оба с особым рвением приготовились к са­мому суровому обращению со вчерашним благо­детелем. Но д'Артаньян передал им совсем иные распоряжения Людовика. Король повелел обхо­диться с узником «с особой предупредитель­ностью». Фуке поместили в самую просторную ка­меру, разрешили держать слуг. Он мог совершать длительные прогулки по тюремному двору и за­казывать дорогую еду... Готовился открытый су­дебный процесс, и эти поблажки должны были породить надежду Фуке на милость короля. Ко­роль поручил д'Артаньяну уговорить Фуке сделать главное — публично покаяться и признать свою вину.

Король захотел продемонстрировать собрав­шейся публике покорность самого могуществен­ного и самого богатого человека Франции. Это же­лание короля было понятно гасконцу, но его удивляло, даже поражало другое.

Д'Артаньян с изумлением наблюдал, как пани­чески боится король бегства Фуке. Все жесткие меры охраны, предпринятые гасконцем, король нашел недостаточными. По приказу Людовика этаж, где находилась камера Фуке, охранялся тремя десят­ками мушкетеров. В самой камере Фуке находились трое мушкетеров, которых д'Артаньян по приказу короля обязан был менять каждую неделю, чтобы они не могли войти в контакт с узником. В случае угрозы освобождения мушкетеры должны были немедленно убить узника. Самому д'Артаньяну было приказано не покидать арестанта ни днем ни ночью. Теперь командир мушкетеров ночевал на походной постели в соседней камере. Госпожа д'Артаньян со дня ареста Фуке не видела своего мужа и нескоро его увидит. Во дворе Бастилии караул мушкетеров неотрывно следил за окнами камеры Фуке — не будет ли сброшена веревка (именно так бежали отчаянные узники). Даже за стенами Бастилии у крепостных ворот по приказу короля постоянно гарцевали на конях королевские мушкетеры. Они перестали быть удалыми дуэлян­тами из романа Дюма, они теперь удалые тюрем­щики. И все это ради одного человека, бегства ко­торого почему-то так страшился могущественный король! Д'Артаньян не сомневался, что король страшится побега напрасно. Да, это были времена дерзких людей и знаменитых побегов из мест за- ключений удалого авантюриста Казановы, герцога Франсуа де Бофора и иных смельчаков, остав­шихся безымянными. Но трудно было ждать того же от высокопоставленного чиновника Фуке. Тем более что Фуке, как докладывал гасконец в своем отчете королю, совершенно смирился со своей участью.

Опять незнакомец

Однако все эти чрезвычайные меры безопас­ности, так удивлявшие д'Артаньяна, были преодо­лены странным гостем.

Этот человек, одетый в черное платье судей­ского чиновника, появился перед д'Артаньяном. Его никто не сопровождал, и он вел себя как «свой» в Бастилии... Д'Артаньян решил, что это один из следователей. Незнакомец сухо поздоровался с гас­концем и предъявил приказ, подписанный королем. «Подателя сего, — прочитал д'Артаньян, — надле­жит проводить в камеру известного вам узника и оказывать ему всяческое содействие».

Д'Артаньян проводил незнакомца в камеру фи­нансиста. Увидев незнакомца, Фуке был потрясен. Он узнал в пришедшем того самого посланца гос­пожи де Севинье, который предсказал ему все, что с ним теперь случилось.

Однако незнакомец не произнес ни слова о прошлой встрече. И Фуке почему-то не осмелился его спросить. Незнакомец говорил только о буду­щем. Он предложил Фуке устроить побег. Со­общил, что маркиза де Севинье и несколько ее дру­зей, людей богатейших и знатных, готовы принять участие в его организации. Они понимают, что ко­роль сейчас расправляется не только с Фуке. Это угроза будущих расправ с независимыми, свободо­мыслящими людьми. Они негодуют, хотят обуздать все возрастающее своеволие короля. Они готовы помочь Фуке бежать в Англию.

Незнакомец замолчал и ждал ответа. Ответ последовая незамедлительно. Фуке отказался!!! Он сказал, что многое понял в своем заточении. У него нет задачи обрести свободу. Он уже обрел ее в себе самом. Теперь он хочет одного — ВЫСТУ­ПИТЬ на процессе. Благо процесс будет откры­тым. Он решил обличить систему, частью которой он был сам. Но лишь верхней ее частью. Над ним, на самой вершине этой системы вседозволенно­сти, были вор Мазарини и... — Фуке усмехнулся, — и королевская семья.

— Да, я бесконтрольно брал деньги из казны, но возвращал в казну часто куда больше. Я лишь одалживал у казны деньги, а они забирали. Они опустошали казну и хотят это делать и дальше. Боюсь, что когда-нибудь все закончится пустой каз­ной, голодом, восстаниями черни и кровью, кро­вью, кровью! Их Величества король и королева-мать не поняли уроков Фронды... Я хочу рассказать об этом публично на процессе... предостеречь Францию и моего короля.