мы жили все вместе. Во-первых, я знаю, как вы привязаны с братом друг к друг, во‐вторых, я тоже привыкла, что вы всегда рядом. Мы же семья? – последнюю фразу она произнесла уже со слезами. Теперь слезы были всегда близкие, готовые брызнуть по любому поводу: от горя ли, радости, не важно. – Но если так, тогда, думаю, ты не будешь возражать, если и Борис примет участие в выборе дома?

– Да, конечно…

И она теперь уже окончательно расплакалась. Мысленно она уже увидела картинку: в сияющих солнечных лучах уходящего лета они втроем, Боря, Петр и она сама, стоят перед широким мраморным крыльцом большого, из светлого камня, дома… Но это и был их дом в Подольске. Другого дома у нее в голове почему-то не нарисовалось. – Но, предположим, уже совсем скоро мы сядем на самолет и полетим в Москву. Вот мы прилетели, и куда? Куда мы поедем?

– Домой! – ласково ответил Петр. – Женя, мы же еще не переехали! Там наши вещи, документы, все! Так что успокойся.

– Петр, а от кого зависит, когда мы вернемся домой? Борис даст вам знать, что он уже там, что вернулся?

– Да когда захочешь, тогда и поедем.

– Завтра! Я хочу вернуться домой завтра! Чтобы мы приготовились встретить Борю. Чтобы я сама лично привела в порядок нашу спальню, еще постараюсь приготовить ему поесть, мне Тоня подскажет, как испечь пирог с капустой. Я хочу, чтобы, когда он вернется, пока не понял, что дом уже не наш. Пусть хотя бы первые минуты его пребывания там будут… как сказать? Безоблачными, спокойными. Пусть это будет иллюзия…

И вдруг ее осенило:

– Петр, а мы сами не можем теперь купить дом у этой… новой хозяйки, Любы? У этих людей? Это, наверное, очень дорого…

– Отличная идея, – взбодрился Петр и затряс головой, как бы сбрасывая с себя оцепенение. – И как это раньше мне не пришло в голову?

– А я вообще не понимаю, Петр, как это Боре, который влип, насколько я поняла, в какую-то передрягу, где надо было откупиться, не пришло в голову попросить у вас помощь, денег! Это, конечно, не мое дело. Но зачем было ему отдавать дом бандитам или как их там, если те, кто вынудил его продать, все равно перепродали его этой, как вы там сказали, Любе?

– Если бы я только знал… Но ты же сама, Женечка, видела, при каких обстоятельствах мы узнали о том, что наш дом продан.

– Да, нас поставили перед фактом, – ответила Женя, глотая слезы, вспоминая, как прямо на ее глазах начали подвозить материалы для строительства зимнего сада. Зимний сад – это же ее идея, ее мечта!

– У меня к вам будет просьба, – обратилась Элиза к Петру. – Когда определитесь с отъездом, выберете дату, сообщите мне.

– Хотите нас проводить? – расплылся в улыбке Петр, и Женя в эту минуту подумала о том, какой же он все-таки легкомысленный человек.

Вот только что говорили о том, что потеряли дом, и какой (!), просто мечта, а не дом, а он практически хозяин, еще может улыбаться этой старой карге. В эту минуту она действительно испытывала к ней неприязненное чувство. А ведь совсем недавно была счастлива услышать от нее комплименты по поводу своей незрелой живописи. Не слишком ли часто у нее меняется настроение и отношение к людям? Что с ней вообще происходит? Неужели такие психологические выкрутасы связаны с ее беременностью? Да и беременна ли она вообще? Нет, один-то признак очевиден, это факт. Но почему ее не тошнит? Где токсикоз? Ну и ладно…

Вот вернусь домой, схожу к врачу, проверюсь еще разок, решила она. Быть может, она и не беременна, а все изменения ее организма связаны с нервами? И чего только в голову не придет?!

– Дело не в этом… – помедлила Элиза задумчиво. – Я вот думаю, не пора ли и мне тоже навестить Москву. Кажется, у меня появились проблемы.

– Вы хотите в Москву? – обрадовался Петр.

Женя бросила на него презрительный взгляд. Чего это он так обрадовался? В семье проблем выше крыши, а он решил взять с собой Элизу. Хотя, а при чем здесь Элиза? Ну, приедет и отправится по своим делам. Все дело в Петре? Уж не ревнует ли она Элизу к Петру? Это даже не ревность, а такое вот странное чувство собственницы: это наш Петр, это член нашей семьи, и нечего его занимать проблемами. Да и какие проблемы могут быть у одинокой состоятельной тетки?

А вслух зачем-то спросила:

– Что-то случилось?

– Не хотела говорить, но со мной происходят какие-то странные вещи.

– Это вы про другие измерения? – не выдержав, усмехнулась Женя.

– Да нет… Представляете, в моем доме время от времени появляются какие-то женские вещи. Причем не только в доме, но и в моей парижской квартире.

– Женские вещи?

– Да… причем это все части, я бы сказала, молодежного гардероба. Джинсы, майки, белье, извините, микроскопических размеров. Как если бы там поселилась юная особа.

Женя почувствовала, как по спине ее пробежал холодок. Начинается! Снова какие-то идиотские шутки.

– А в мусорном ведре я уже два раза находила чеки из русских магазинов.

– И кто же принес их в ваш дом? – полюбопытствовала Женя.

Петр внимательно слушал их разговор и молчал.

– Я подозреваю свою русскую домработницу, Нину. Предполагаю, что в мое отсутствие она приглашает в мой дом свою знакомую, тоже русскую женщину, а у той есть дочка. Но только непонятно, зачем приносить ко мне чужие вещи, распаковывать их, бросать чеки в мусорное ведро. А если я найду? Они разве не понимают, что начнутся вопросы? И ладно бы еще странности этим и ограничились – у меня стали пропадать наличные. Я уже нарочно оставляю на видном месте деньги, прихожу, а их нет!

– Да у вас появился ваш личный вор, – сказала Женя. – Вы не пробовали установить видеокамеры?

– Как раз этим и собираюсь заняться. А то как-то страшновато стало.

– А что сама домработница говорит? – наконец подал голос Петр.

– Она клянется и божится, что впервые видит эти вещи. Она напугана. Нина работает у меня много лет, она честная и порядочная женщина. Вот поэтому я даже и не знаю что подумать.

– Видеокамеры – отличный способ узнать правду, – пожал плечами Петр.

– А еще мне давно уже снятся очень странные сны. И я не всегда знаю, что это сон. Настолько все там реально. Ну очень все странно…

– У вас вообще все странно, – брякнула Женя и покраснела.

– Я понимаю, что вызываю у вас недоверие. Возможно, на