– Она оставила только номера стихов, – сказал он, взглянув на меня, – так что я даже не знаю, что говорится в цитатах. Как будто они могут помочь. Чушь!

Он сжал кулак, скомкал бумажки и выбросил. Они оторвались друг от друга и полетели вниз, как конфетти.

Я стоял, чувствуя себя почти таким же больным, как Дион. Мне нужно было что-то сказать, как-то достучаться до него. Не знаю почему, но мне вдруг отчаянно захотелось этого.

– Ты так боишься смерти, Дион? – спросил я.

Возможно, слова были неподходящие, но лучше говорить, чем молчать.

– А почему бы и нет? – сказал Дион. – Смерть – это конец. Ничто. Все пропало. – Он посмотрел на меня с вызовом. Когда я не ответил сразу, он продолжил: – Не станешь говорить мне, что все будет хорошо? Мама всегда говорит о том, что хорошие люди получают вознаграждение, но Панос был лучшим из лучших. Он потратил свою жизнь, пытаясь придумать лекарство от всех болезней! И посмотри, что с ним стало. Погиб от глупого несчастного случая.

– Почему ты считаешь, что смерть – это конец?

– Потому что это так и есть. Послушай, я не желаю слушать никаких религиозных…

– Да не собираюсь я читать тебе проповедь, – перебил я. – Я тоже атеист.

Парнишка удивленно посмотрел на меня:

– Правда?

– Ну да, – заверил я. – Почти на пятнадцать процентов – хотя стоит признаться, что несколько моих частей заявили бы, что они агностики.

– Пятнадцать процентов? Это не считается.

– Да что ты? Будешь решать, как устроена моя вера – или отсутствие таковой? Что считается, а что нет?

– Нет, но даже если бы это работало – если бы можно было быть атеистом на пятнадцать процентов! – бо́льшая часть тебя все равно верует.

– В точности как меньшая часть тебя, – парировал я.

Дион взглянул на меня и покраснел. Я сел рядом, напротив того места, где с ним случилась маленькая неприятность.

– Я понимаю, почему люди хотят верить, – сказал мне Дион. – Я не просто капризный пацан, как ты мог подумать. Я задавался вопросами, я спрашивал. Бог не имеет для меня смысла. Но иногда, глядя на бесконечность и думая о том, что меня в какой-то момент… здесь больше не будет, я понимаю, почему люди предпочитают верить.

Айви захотела бы, чтобы я попытался обратить мальчика, но ее здесь не было. Вместо этого я задал вопрос:

– Ты думаешь, время бесконечно, Дион?

Он пожал плечами.

– Ну давай же, – подтолкнул я. – Дай мне ответ. Хочешь утешения? У меня может быть кое-что на этот счет… или, по крайней мере, у моего аспекта Арно. Но для начала ответь, бесконечно ли время?

– Не думаю, что мы знаем это наверняка, – ответил Дион. – Но да, я думаю, что все так. Даже после того, как наша Вселенная закончится, произойдет что-то еще. Если не здесь, то в других измерениях. В других местах. Другие Большие взрывы. Материя, пространство – это будет продолжаться бесконечно.

– Значит, ты бессмертен.

– Может быть, мои атомы, – возразил он. – Но не я сам. Не надо мне этой метафизической чепу…

– Никакой метафизики, – перебил я, – только теория. Если время бесконечно, то все, что может случиться, случится – и случилось. Это значит, что ты уже случался, Дион. Как и все мы. Даже если Бога нет – даже если предположить, что нет ответов, нет Божественного существа где-то там, – мы бессмертны.

Он нахмурился.

– Подумай об этом, – настаивал я. – Вселенная бросила свои космические кости, и получился ты – наполовину случайная коллекция атомов, синапсов и химических веществ. Вместе они создают твою личность, воспоминания и само твое существование. Но если время будет продолжаться вечно, в конце концов этот случайный набор повторится. Это может занять сотни триллионов лет, но повторится. Ты повторишься. С твоими воспоминаниями, твоей личностью. В контексте бесконечности, малыш, мы будем продолжать жить снова и снова.

– Я… не знаю, насколько это утешительно, честно. Даже если это правда.

– На самом деле? Потому что я думаю, что это довольно удивительно. Все, что возможно, на самом деле является реальностью, обусловленной существованием бесконечности. Таким образом, ты не просто вернешься, но и каждая итерация твоих возможностей воплотится в жизнь. Иногда ты будешь богатым. Иногда ты будешь бедным. На самом деле вполне вероятно, что из-за дефекта мозга когда-нибудь в будущем у тебя будут воспоминания, которые есть сейчас, даже если в том будущем ты ничего подобного в жизни не пережил. Таким образом, ты снова будешь собой, полностью, и не из-за какой-то мистической чепухи, а из-за простой математики. Даже малейший шанс, умноженный на бесконечность, сам по себе бесконечен.

Я снова встал, потом присел на корточки, посмотрел ему в глаза и положил руку ему на плечо:

– Все возможные варианты, Дион. В какой-то момент ты – тот же самый ты, с теми же мыслительными процессами – родишься в богатой семье. Твоих родителей убьют, и ты решишь бороться с несправедливостью. Это случилось. Это случится. Ты просил утешения, Дион? Когда страх смерти овладеет тобой – когда придут темные мысли, – ты посмотришь темноте в лицо и скажешь ей: «Тебе меня не одолеть, потому что я – бесконечные Бэтмены».

Парень моргнул:

– Это… это самая странная вещь, которую мне когда-либо говорили.

Я подмигнул ему, затем оставил погруженным в какие-то размышления и вернулся к Одри. По правде говоря, я не был уверен, что верю, будто Вселенная выдержит, если каждый человек в ней окажется бесконечной последовательностью Бэтменов.

Возможно, смысл Бога в том, чтобы предотвратить подобную чепуху.

Я взял Одри за руку и тихо сказал:

– Одри, сосредоточься на мне.

Она посмотрела на меня, моргая. Она плакала.

– Мы подумаем прямо сейчас, – сказал я ей. – Мы соберем все наши знания по крупицам и придумаем, как отсюда выбраться.

– Я не…

– Ты сможешь. Ты часть меня. Ты часть всего этого, ты можешь получить доступ к моему подсознанию. Ты можешь это исправить.

Одри встретилась со мной взглядом, и моя уверенность, казалось, передалась ей. Она резко кивнула и приняла сосредоточенный вид. Я ободряюще улыбнулся ей.

Дверь в здание наверху открылась, потом закрылась.

«Давай, Одри».

Шаги Дзен обогнули здание, и она начала возиться с замком на двери в подвал.

«Ну же…»

Одри вскинула голову и посмотрела на меня:

– Я знаю, где тело.

– Тело? – переспросил я. – Одри, нам надо…

– У компании Дзен его нет, – сказала Одри. – У «И-3» нет. Парень ничего не знает. А я знаю, где оно!

Дверь в подвал открылась. Свет хлынул внутрь, обрисовал силуэт Дзен.