– Дело в том, что мы уже отправляли определенное время назад своего человека, и он не вернулся – пропал вместе со всеми своими товарищами.

– Ну а если эта вещь, которую следует привезти из гор, такая ценная – не могли они просто податься с ней через западную границу – такое объяснение ведь вполне напрашивается?

– Нет, – уверенно ответил Мустоффель, – не могли. Наш посланник был офицером, человеком чести и не мог так поступить. Он скорее погиб бы, чем совершил такую подлость. Скорее всего, именно так и произошло, – печально добавил Рэм.

– Ну что же, – сказал Странник, задумавшись на минуту, – пожалуй, я смогу вам помочь. Рассказывайте мне, в чем суть вашего дела, какую вещь необходимо привезти и где ее достать, и, что особенно важно, расскажите мне все, что вы знаете про этого офицера, моего предшественника. Для меня очень важно знать, в чем причина его провала – тогда, вероятно, я смогу избежать повторения его ошибок.

Рэм Мустоффель открыл свой стол, достал из него несколько старинных свитков и разложил их на столе перед Странником.

– История эта началась еще в годы Большой Войны, – начал он обстоятельно. – Тысячник Зальцман…

В течение получаса Странник внимательно и не перебивая слушал своего собеседника. Умение слушать – одно из основных искусств, которому его учили в Обители. Старый Гризли любил говорить, что у человека один рот и два уха – так Господь дает нам понять, что слушать надо в два раза больше, чем говорить. Если бы Господь создавал разведчика, то ушей у него был бы добрый десяток. По ходу рассказа Странник отметил про себя, что миссия этого Валери была сущим экспромтом; что никто не утруждал себя разработкой легенды, не говоря уж о мероприятиях по ее обеспечению, никто не разрабатывал основного и запасного маршрута, по ходу основного маршрута не были намечены контрольные точки, позволявшие заговорщикам судить о поэтапном ходе операции; в сущности – ничего не было сделано. При упоминании Рэмом в четвертый раз о том, что Валери был верным и опытным кавалерийским офицером, Странник позволил себе деликатно улыбнуться. Эта улыбка не ускользнула от внимательных глаз Мустоффеля.

– Вы улыбаетесь, потому что сомневаетесь в способностях армейского офицера? – с оттенком неудовольствия спросил он. – Вы считаете, что опытный офицер не способен выполнить такое задание?

«Ох уж это извечное самопротивопоставление армейских и штатских! – подумал Странник. – Оно дано нам с момента сотворения мира от начала времен и исчезнет только тогда, когда канет в небытие и этот самый мир…» Странник посмотрел в глаза Рэму и спокойно ответил, давая понять, что не принимает вызова, звучавшего в интонациях собеседника.

– Во-первых, это утверждаю не я, а вы сами, иначе почему бы вы пригласили именно меня? И потом, скажите, герр Мустоффель, а сколько часов в Высшей Академии Кавалерии отведено для изучения конспирации, умения адаптироваться и маскироваться в социальной, профессиональной и этнической среде, как кавалеристов учат выявлять слежку и уходить от нее?

Мустоффель не нашелся, что ответить, однако раздражение, вызванное у него улыбкой Странника, прошло, и он продолжал свой рассказ. Когда он закончил говорить, за столом воцарилось молчание. Молчание продолжалось около минуты, при этом все присутствующие ощутили, как это много – целая минута. Нарушил молчание Странник.

– Хорошо, герр Мустоффель, я возьмусь за ваше дело. Для организации всего необходимо двести золотых. Еще пятьсот золотых – это мой задаток. В день, когда я доставлю вам эту жидкость, вы заплатите мне еще две тысячи – вас такие условия устраивают?

– Вполне, – коротко, утвердительно кивнув при этом головой, ответил Мустоффель. – Я хотел бы, чтобы вы рассказали нам вкратце, как вы намерены действовать.

– Что же, это вполне разумно, – сказал Странник. – Я достану себе документы какого-нибудь торговца, отправляющегося на Северо-Запад с каким-либо товаром. Я найду себе компаньона, мы закупим товар, возьмем телегу и лошадей. Оказавшись на месте, я под благовидным предлогом оторвусь от компаньона на пару дней, заберу Кровь Дракона и вернусь, сказав ему, что это местное красное вино, которое я планирую продать в Петерштадте. Вернувшись сюда, я так и сделаю – продам вам два галлона красного вина по очень хорошей цене, так что это даже не будет ложью. Вот вкратце мой план. Маршрут я выберу сам, товар – тоже. Чем меньше людей будет знать подробности о моей поездке, тем больше шансов на ее успешное завершение.

– А зачем вам компаньон? – поинтересовался крузер-коммандер Шик. – Ведь это лишний свидетель!

– Совершенно верно, герр Шик, это так. Однако для того, чтобы такая поездка на Северо-Запад была оправдана с коммерческой точки зрения, необходимо вложить в дело около полутысячи золотых – иначе предприятие просто-напросто себя не окупает. У меня будет двести золотых, и мне нужен будет компаньон.

– Послушайте, – возразил ему Шик, – деньги для нас – не проблема! Мы можем дать вам начальный капитал размером хоть в тысячу золотых – лишь бы был результат!

– Это очень здорово, что для вас деньги – не проблема, – ответил с улыбкой Странник. – Деньги будут большой проблемой для меня. Дело в том, что в Империи тысячи торговцев, имеющих начальный капитал в одну-две сотни золотых. Никто не может знать их количества, никто не знает их имен, никто не запоминает их лиц – это толпа. В то же время купцов, оперирующих тысячами, в Империи сотни, а в одном отдельном городе – десятки, так что появление нового богатого игрока на рынке торговли, скажем, шерстью или еще чем угодно – всегда заметное событие. Появление такого человека вызывает всеобщий интерес, причем первый и главный вопрос, который будут задавать себе все, от торговца тыквенными семечками на рынке до бургомистра в ратуше: «Откуда у него взялись эти деньги?» Привлекать к себе внимание в моем случае – верный способ познакомиться с местным управлением Государственной Стражи. И потом – компаньон, не задействованный в основном деле – прекрасное обеспечение легенды. Это человек простодушный, ничего не знающий и потому уже внушающий доверие. На основании всего сказанного я считаю, что компаньон необходим. Так делает большинство купцов, а быть невидимым можно, только растворяясь в большинстве.

В течение последующего часа они договорились о деталях, способах связи и паролях; Странник получил увесистый мешочек с семьюдесятью золотыми десятками и собрался уходить. Шик лично спустил по правому борту ялик с веслами, на котором он смог добраться до берега. В кромешной темноте августовской ночи этого никто не мог заметить. Пришвартовав ялик в условленном месте, он пошел искать себе постоялый двор, чтобы в остаток уходящей ночи немного выспаться.

Утром следующего дня боцман флагмана Северной эскадры был в отвратительнейшем расположении духа. Его день начался не с подъема флага, как у всех добропорядочных моряков, а с чудовищного нагоняя, полученного им от командира в связи с тем, что корабельное имущество, вместо положенного ему места, болтается по гавани черт знает где! В ответ на его заверения о том, что все на месте и в полном порядке, командир, язвительно улыбаясь, отвел его на ют, откуда грациозным движением своей командирской руки указал на пришвартованный к какому-то грязному торговому пирсу новенький ялик с флагмана.