Вдруг сделалось легко, взгляд прояснился.

– Мы в невесомости, – известил Еременко.

– Рекрут Ливадов!

– Да, сэр! – откликнулся Андрей.

– Рекрут Боббс!

– Да, сэр!

Второй лейтенант Шелли перевел колкий взгляд с одного выбранного им раба-рекрута на другого и обратно, а затем ухмыльнулся. Умеет командир учебного взвода буравить взглядом – этого у него не отнять. Отвести бы взор, но нужно смотреть в пустоту перед собой да всеми силами исполнять роль каменного истукана.

Андрей и еще семь отобранных вторым лейтенантом рекрутов замерли перед командиром взвода. Они в комках, оружия нет.

В пяти шагах от комвзвода застыл комендор-сержант Дюбува. Он вывел сборное отделение на построение после столовой. Остальной взвод с раннего утра в оцеплении, а восемь «счастливчиков» экстренно осваивали тяжелую экзоброню. Ускоренное обучение проводили лично Француз и сам Шелли. В десять тридцать второй лейтенант направился в штаб операции, и с рекрутами остался только Зак Дюбува.

Старший дрилл тоже не давал расслабиться, но объяснял все понятнее, чем командир взвода. К тринадцати часам вымотанные рекруты оставили скафандры тяжелых экзосистем и, к немалому своему удивлению, получили душ и чистый комплект нательного белья и полевой формы.

Одели во все чистое, как перед смертью. Но это мало заботило Андрея. Хуже, что в составе сводного отделения, собранного из тех, кто, по мнению Шелли, обладал реальным боевым опытом, сразу пятеро бывших «тевтонцев». При каждом подходящем случае они сбивались в подозрительно переговаривающуюся кучку с косыми взглядами в сторону трех других рекрутов нового отделения.

Два других парня, один из второго отделения, другой из третьего, почему-то попались тугоумными. Белобрысый Глигон по прозвищу Немой, из которого слово можно было вытянуть только клещами, и Брукс с массивной челюстью и маленькими глазками по кличке Бульдог никак не могли сообразить, что им троим лучше держаться вместе и дружить против «тевтонцев». А, ну их… Идиоты. Андрей давно махнул на них рукой; и будь что будет.

– Боббс! Ливадов! – Ричард Шелли смотрел на рекрутов исподлобья. – На период нахождения в сводном отделении вы официально являетесь напарниками.

Упырь мрачно покосился на Ливадова. Вот же сука! После Снежка у Андрея не было напарника: когда Русский вернулся в строй после трибунала, дриллы отчего-то сделали для него исключение. Может, потому, что он был назначен командиром первого отделения, либо по иной причине, но, как бы то ни было, дальнейшее пребывание Ливадова в учебном взводе проходило без напарника. До этой минуты.

Второй лейтенант еще трижды называл пары фамилий, официально назначая рекрутам боевых товарищей. В двух из трех оставшихся двоек тоже по одному бывшему «тевтонцу», в последней названной паре оба рекрута бывшие ЧВКашники.

– Там, – Шелли махнул в сторону фавел, – всегда будете с напарником. Если…

Второй лейтенант не договорил, его прервал отзвук взрыва. В глубине оцепленного сектора американской столицы подорвали что-то очень серьезное.

– Напоминаю, вы пушечное мясо, которое не жалко потерять в этом чертовом районе! Корпорация потратила на вас гораздо меньше денег, чем на любого кадрового морпеха 73-го полка, поэтому командование приняло решение задействовать вас там, где бесследно сгинули две разведгруппы штурмового батальона. Командованию необходимо знать, что случилось с двумя отделениями прекрасно подготовленных и вооруженных морских пехотинцев.

Упырь засопел и посмотрел на Шелли взглядом волка перед травлей псами. Сводное отделение учебного взвода гонят, считай, на смерть. Андрей мысленно выругался. Они сунутся в самое пекло!

– Ваш курс далек от завершения, – продолжал командир взвода, – а сегодняшнее изучение боевого применения тяжелых экзоконструкций и вовсе вызывает только идиотский смех. Но основное понимание работы экзосистемы у вас есть. Она не очень отличается от легкой брони. Основам взаимодействия вы обучены. Понимание, что такое приказ, у вас тоже есть.

Шелли вдруг обернулся и на несколько секунд уставился на комендор-сержанта. Словно его обжег взгляд Дюбува, только что направленный в спину командира взвода. Сейчас же Француз смотрел прямо перед собой и был полностью невозмутим.

– Напоминаю! – Второй лейтенант опять глядел на рекрутов. – Отказаться от приказа нельзя. Но после успешного выполнения сегодняшней задачи получаете полугражданство!

Ричард Шелли назвал награду, которая перекрывала все возможные риски. Андрей точно готов рискнуть, да и остальные тоже, никто из сводного отделения не казался подавленным. Но что именно ждет в фавелах и почему полегли два отделения морпехов?.. Про это лучше не думать; по крайней мере, не думать сейчас.

Второй лейтенант обернулся к Дюбува.

– Принимаю непосредственное командование отделением, – сказал офицер. – Комендор-сержант!

– Да, сэр!

– Можете вернуться на позицию взвода.

– Сэр! Разрешите обратиться!

– Обращайтесь!

– Прошу включить меня в состав сводного отделения!

– Вот как? – притворно воскликнул Шелли. Он не был удивлен, он как будто ждал эту просьбу, но продолжил играть роль ничего не понимающего начальника. – Комендор-сержант, у вас есть что терять кроме жизни?

– Да, сэр! Есть что терять кроме жизни.

– И вы просите включить вас в состав нашей группы?

– Прошу!

– Почему же?

– Не имею права оставить рекрутов, которые идут в бой. До завершения учебного курса они не обладают достаточной подготовкой.

– Видите! – Шелл оскалился и, глядя на рекрутов, указал рукой на Дюбува. – Перед вами настоящий морской пехотинец! Его долг гораздо важней вашего убогого полугражданства!

Андрей молчал. Конечно, он будет молчать, пока офицер не обратился к нему с вопросом. Но какой же бред несет второй лейтенант! Он не знает, что такое потерять свободу и что такое реальная надежда на ее обретение. Полугражданство – это и есть свобода!

– Вы с нами, комендор-сержант, – произнес Шелли. – Будете прикрывать мою задницу.

– Спасибо, сэр. Я сделаю все, чтобы задница второго лейтенанта не пострадала.

Шелли рассмеялся. Подойдя к Дюбува, он хлопнул его по плечу. Француз по-прежнему не проявлял никаких эмоций. Что у него в голове? Зачем ему идти с ними? Если второй лейтенант тот еще придурок, то Дюбува образцовый сержант и, значит, не способен на неразумные поступки. Однако вызвался идти вместе со сводным отделением…

Смех офицера вдруг резко прервался.

– Еще раз позволишь себе нечто подобное, – угрожающим тоном произнес он, – пристрелю!

– Понял, сэр! – Лицо Француза было по-прежнему непроницаемым, а взгляд – неподвижным.