всякого рода лишениям и трудам; пока, наконец, удостоился загладить свой грех и победить беса. А вот и другой затворник, Никита, который подвизался во время игуменства великого Никона. Он затворился в надежде получить от Бога дар чудотворения и был, конечно, наказан за свое лже-смирение. Лукавый явился к нему в образе ангела, как будто посланного самим Богом. Никита с его помощью начал рассказывать о том, что делалось в отдаленных областях, и скоро прослыл за пророка. Особенно он поражал приходящих к нему своею начитанностью в книгах Ветхого Завета. Но странным показалось, что он никогда не хотел ни говорить, ни слышать о Евангелии и Апостоле. Отсюда игумен и другие старцы скоро догадались, в чем дело. Они пришли к затворнику и молитвами своими отогнали от него беса. Оказалось, что Никита не только не отличался ученостью, но никогда прежде не читал Священного Писания; так что старцы после с трудом научили его грамоте. С тех пор, оставив затворничество, он предался истинному смирению и благочестию.

Первый из русских князей, вступивших иноком в Печерскую обитель, был Николай Святоша, сын черниговского князя Давида, внук Святослава Ярославича. Подобно деду, он носил языческое имя Святослав, откуда и получил прозвание Святоши. В 1106 году он постригся и затем проходил разные послушания, прежде нежели поселился в келии: три года работал на братию в поварне и три года был монастырским привратником.

Печерская обитель имела великое влияние на русское монашество. По образцу ее стали распространяться в России и другие общежительные монастыри; подвижники ее сделались предметом подражания для иноков. О важном ее значении в истории Русской церкви свидетельствует и то обстоятельство, что уже с самых первых времен своего существования она преимущественно перед всеми другими монастырями начала снабжать русские области иерархами. Так, инок Ефрем, бывший домоправитель великого князя и приславший Феодосию из Царьграда список Студийского устава, впоследствии поставлен епископом южного Переяславля, и ознаменовал здесь архиерейство построением многих храмов, каменных городских стен и других зданий. Между прочим, он возвел на Переяславле какое-то банное строение; чего, по замечанию летописи, прежде не было на Руси. (По мнению Карамзина, более других вероятному, это был баптистериум, или крещальня, при соборном храме.) Далее, Стефан, преемник Феодосия на игуменстве, возведен на архиерейскую кафедру Владимира-Волынского; упомянутый выше затворник Никита является впоследствии епископом Великого Новгорода; Исайя, печерский инок при Феодосии, потом прославился как епископ Ростовский, и другие. Некоторые из печерских иноков не только известны как проповедники христианства в тех областях Руси, которые еще коснели в язычестве, но и запечатлели свои апостольские подвиги смертью мучеников. Таковы: святой Леонтий, предшественник Исайи на Ростовской кафедре, как говорят, погибший там от язычников, и святой Кукша, который крестил много народу в стране диких вятичей, но наконец принял от них смерть вместе со своим учеником Никоном21.

Основатели и подвижники Печерского монастыря свидетельствуют о той силе характера, о том устое и многосторонних способностях, которыми природа одарила русский народ. Он одинаково является великим в своих представителях на поприще государственного и церковного быта. То глубокое религиозное чувство, которое в период языческий доводило русского человека до кровавых жертвоприношений идолам, теперь, очищенное светом новой религии, обратило его к подвигам самоистязания и смирения, но не тупого, робкого смирения, а сознательного и деятельного. Христианская Русь усваивает себе идеалы, принесенные Греческою церковью, и ревностно старается осуществить их в лице своих подвижников. Не уступая в аскетизме восточным образцам, они не разрывают всех связей с миром, а стараются влиять на улучшение его нравственности, на улучшение самых гражданских отношений, разумеется, сообразно со своими понятиями, со степенью своего собственного развития.

Как и во всей средневековой Европе, монастыри явились на Руси зачатками и хранителями книжной образованности. Расцвет русской письменности связан с тою же Киево-Печерскою обителью, по преимуществу перед другими монастырями. Здесь подвизалась и отсюда вышла значительная часть древнерусских писателей.

Книжное дело на Руси получило свое начало вместе с водворением греческого христианства и славяно-болгарских переводов Священного Писания. Византийская словесность надолго осталась образцом и главным источником для нашей словесности, а книжный болгарский язык и болгарская грамота легли в основу русской письменности. Древнейшими памятниками ее служат славянские переводы договоров Олега, Игоря и Святослава, хотя они относятся к эпохе последних языческих князей, но несомненно, что в эту эпоху уже существовала крещеная Русь, а следовательно, и церковнославянская грамота.

В числе первых русских писателей являются наши первые митрополиты и другие иерархи, приходившие к нам из Византии. Славянский язык, употреблявшийся ими, заставляет предполагать, что Константинопольский патриархат назначал на русские кафедры именно тех лиц, которые были славянского происхождения, или тех греков, которые были знакомы с церковнославянским языком. (Возможно, впрочем, и то, что в случае малого знакомства с этим языком они для своих посланий к пастве имели под рукой славянских переводчиков.) Таковы, например, митрополиты Иоанн, современник Всеволода, названный в летописи мужем книжным и ученым, и Никифор, современник Владимира Мономаха. Сочинения этих и других иерархов представляют по преимуществу разного рода правила и поучения, они имели своей задачей внутреннее благоустройство юной Русской церкви и определение ее внешних отношений, разрешение беспрерывно возникавших вопросов со стороны обрядовой и житейской, борьбу с разными языческими обычаями, которые медленно уступали свое место христианским установлениям, и тому подобным.

От митрополита Иоанна дошло до нас церковное правило, обращенное к черноризцу Иакову, который, вероятно, предлагал митрополиту разные вопросы на разрешение. В этом послании митрополит восстает против торговли рабами, волхвования, пьянства, нескромных песен, плясок и других языческих обычаев, а также против вольного сожития с женщиной и существовавшего в простонародье мнения, что венчальный обряд изобретен только для князей и вообще людей знатных. Особенно заметно старание греко-русских иерархов оградить Русскую церковь от влияния папства, от сближения с латинством. Старания эти тем понятнее, что русские князья находились в деятельном общении и в родственных связях с другими государями европейскими, особенно с соседями своими, королями польскими, немецкими, скандинавскими и угорскими, тогда как именно во второй половине XI века совершилось окончательное разделение церквей и последовали те меры Григория VII, которые еще более усилили различие в характере греческого и латинского клира. Митрополит Иоанн в своем правиле осуждает обыкновение русских князей отдавать своих дочерей замуж в чужие земли (где они обыкновенно окатоличивались). А митрополит Никифор посвятил Владимиру Мономаху целое послание об отличиях Римской церкви от Православной. Он насчитывает до двадцати отличий, между которыми главное место занимают: служение на опресноках, безбрачие и брадобритие священников, а также учение об исхождении Духа Святого от Отца и Сына;