– Да, в самом деле, ты это сделал.

* * *

Пол снова провел несколько часов в отцовском кабинете, все еще чувствуя себя не в своей тарелке. Читая доклады, чтобы позднее обсудить их с Сафиром Хаватом, он ждал прихода доктора Юэ. Врач хотел повторно посмотреть, как заживают синяки и царапины, полученные юношей во время драки в таверне накануне вечером.

Услышав голоса во дворе, Пол подошел к большому раскрытому окну и выглянул на улицу. В саду он увидел сокольничего, на затянутой в перчатку руке которого сидел краснохвостый ястреб. Герцог Лето нанял этого человека для дрессировки птицы, символа Дома Атрейдесов.

Высунувшись из окна, Пол улыбнулся сокольничему, который выпустил ястреба, и тот, хлопая крыльями, стал набирать высоту. Много лет назад прадед Пола держал несколько этих великолепных птиц и сам занимался их дрессировкой. Герцог Лето решил оживить эту традицию хотя бы для того, чтобы дрессированный символ дома появлялся на торжественных мероприятиях. Глядя на парящую птицу, Пол решил, что ему нравится эта идея.

В левом глазу юноша ощущал пульсирующую боль. Синяки потемнели, но потом они, конечно, станут хуже. Болели костяшки пальцев и ступня, хотя Пол не помнил, как он их ушиб. Он понимал, что дерущиеся в таверне люди сильно уступали ему в подготовке, но радовался, что им с Гарни удалось ускользнуть не узнанными. Этот инцидент взволновал Пола, но одновременно и разочаровал. Какое счастье, что отец в отъезде.

Имея за плечами опыт регулярных тренировок с матерью, Пол редко терял самообладание и чувствовал себя виноватым, когда такое случалось, каждый раз давая себе слово впредь лучше держать себя в руках. Лето назвал бы это поведением, неподобающим герцогу. Молодой аристократ, тем более наследник владельца Каладана, должен держаться с большим достоинством.

Однажды, когда Полу было девять лет, он подрался с сыном мелкого дворянина, вызванного зачем-то в Каладанский замок. Герцог и другие благородные люди думали, что мальчики поладят, но они повздорили. Родители сильно отругали мальчика, когда гости уехали.

– Герцог и члены его семьи всегда должны иметь в виду последствия, – внушал ему Лето, расхаживая по этому самому кабинету. – Надо обязательно думать, как твое поведение выглядит в глазах других.

Только теперь, вспомнив это внушение, Пол понял всю правоту отца, который говорил с сыном, как с взрослым, а не как с девятилетним ребенком.

Пол горячо возражал:

– Этот мальчишка оскорбил Гарни, он назвал его уродом из-за шрама на лице!

– Я уверен, что Гарни оценил твою верность, но он вполне способен проигнорировать такое пустяковое оскорбление.

Пол удрученно опустил голову.

– Я ударил его первым.

– То есть ты превратил оскорбление в насилие. Пусть это послужит тебе уроком. Вместо того чтобы махать кулаками, ты мог бы выставить его в приемную или сам покинуть комнату.

– Разве плохо вести свои битвы?

Лето перегнулся через стол и внимательно посмотрел в глаза сына.

– Выбирай свои битвы, Пол, и выбирай тщательно. Несколько неприятных слов не стоят физического насилия, и в результате ты осложнил мои переговоры с отцом этого мальчика. Его отец уехал оскорбленный и удрученный; разумеется, он вынужден принять сторону своего сына, как и я – твою. Ты видишь, как мелкая глупость может привести к междоусобной вражде?

Пол очень хорошо помнил эти слова.

– Все дело в зрелости, сын. Ситуации возникают разные, а думать надо быстро. Выбор битв связан с пониманием последствий своих действий. Вступай в схватку только после того, как проанализируешь все возможности.

Полу хотелось как можно лучше вспомнить произошедшее в «Песне моря». Он услышал в коридоре шаги и узнал походку доктора Юэ, но в ней появилось что-то новое – врач шел медленно, словно спотыкаясь.

Он был одет в мятый черный костюм. Доктор вошел в кабинет со своим медицинским саквояжем. Квадратное лицо хмурилось, врач нервно оглядывался. Но при виде Пола лицо его разгладилось, он устремил взгляд на юношу.

– Вам не стало лучше, сэр? На второй день боль не должна усилиться, но, если надо, я могу помочь.

Пол почувствовал, что краснеет.

– Вы пришли прочесть мне лекцию, потому что отсутствует отец?

Врач Сукк сохранил полную невозмутимость.

– Вы хотите, чтобы я отругал вас?

– Мне не следует быть таким импульсивным. – Улыбнувшись, Пол ощутил боль в разбитой губе. – Но может, в следующий раз этим людям будет неповадно говорить гадости о своем герцоге.

Оттененные усами темные губы Юэ сложились в едва заметную улыбку.

– Может быть, и так.

Теперь омрачился Пол.

– Что-то не так, доктор Юэ? Я вижу по вашему лицу.

– Вы пациент, а не врач. Здесь не место обсуждать мои неприятности.

Он сдвинул брови и с деловым видом принялся рыться в саквояже.

Пол выпрямился и посмотрел в глаза Юэ.

– Если я выступаю здесь в роли герцога, то вы просто обязаны сказать, мне, что случилось.

Юэ отступил и низко поклонился, собираясь с мыслями.

– Дело в целой череде переживаний и дум, молодой мастер. Просто мне вспомнилась… моя жена.

Пол озадачился. Все годы, что Юэ работал при дворе Атрейдесов, он жил один и редко говорил о своей жене.

– Почему? – спросил Пол. – Какая здесь связь?

– Я вижу, что вы один, и это напомнило мне о том, что ваша мать покинула Каладан, а это, в свою очередь, напомнило мне о Бинэ Гессерит. Моя жена отбыла по назначению Ордена сестер много лет назад. Я надеюсь, что леди Джессику не вынудят на столь же долгую разлуку с вашим отцом. – Он опустил голову. – Я прошу прощения за столь очевидное настроение. Я несу бремя конфиденциальности, и мне следует лучше справляться с чувствами.

Пол встревожился, услышав слова Юэ. Он не мог поверить, что Орден сестер станет удерживать у себя его мать. Много лет? Что, если она вообще никогда не вернется?

– Чем Орден их удерживает?

– Об этом нельзя говорить, – ответил Юэ. – Да и понять это мы все равно не сможем.

Смущенный столь явной демонстрацией эмоций, доктор занялся осмотром и лечением травм Пола. Юноша задумался: интересно, что его мать делает сейчас, далеко отсюда на Уаллахе IX, и что требует от нее Орден?

Орден сестер походил на осьминога, щупальца которого раскинулись по всей Империи. Да еще вся эта секретность и таинственность! Джессика научила сына лишь малой части того, что знала и умела сама: тактике единоборств и дыхательным упражнениям, аналитическим техникам и началам применения Голоса для того, чтобы вызывать у людей нужные реакции. Она говорила, что ей запрещено делиться этими знаниями, но она сделала выбор.