А еще он любил бесплатный минет от близняшек.

Порядков усладил взор залитыми спермой личиками, после чего запрятал мужское достоинство обратно в трусы.

– Эх, девки, в Москву вам надо. Такой талант пропадает тут. Вас же никто, кроме меня, по достоинству не оценивает.

– Можно пойти умыться?

– Умыться? Хм, молодежь. Ладно, идите, умывайтесь, зубы чистите.

Надев форму, Порядков вышел из дома близняшек. Он уже сел в служебный «Уазик», когда пришло sms от дочери Насти: «Привет папочка:* Приеду в субботу в 8. Встретишь? Люблюцелую:-)».

Захотелось услышать голос дочери.

Он позвонил ей. Она не ответила.

Не пьяная ли ты, Настюш? Не пошла ли в маму?

Марина, его бывшая жена, была охочей к горячительным напиткам еще с юности. Алкоголизм она отрицала даже перед смертью, когда глушила вызванную отказывавшей печенью боль разбавленным спиртом. Даже во время беременности она втихую присасывалась к бутылке, после чего Порядков находил ее спящей в луже рвоты. К его радости, на внешности или умственных способностях дочери это не сказалось. Смазливая беляночка. Студентка меда. Сейчас институт вымаливал у нее согласие на то, чтобы отправить ее в Европу отучиться на эпидемиолога. Но Настя строптивилась.

Порядкову же было все равно, станет его дочь эпидемиологом с дипломом международного образца или патологоанатомом отечественного пошива – лишь бы не пробудилась материнская тяга к алкоголю.

Пост-минетную расслабленность вытеснила мрачная дума о пьяной дочери.

Тяжело вздохнув, он завел двигатель.

5

– Бля, в голову? – уточнил Колян.

– Ага, выпиливаем отверстие и прямо туда.

– Сразу вдвоем?

– Да нет, по очереди. Сначала я, потом – ты.

– А почему ты первый?

– Потому что я читал Ли, а ты нет.

– И что?

– А то! И вообще, кто первый, кто второй – сейчас неважно. Для начала нужно подготовить место и инструменты.

– Бля, давай у меня в подвале.

– Там холодрыга собачья. Давай лучше на летней кухне.

– Давай.

– Так, – сказал Саня, примеряясь к столу, – нужно будет подпилить ножки, а то я не достаю.

Колян тоже примерился.

– Бля, тогда для меня вообще низко будет. Давай лучше ножки подлиннее присобачим, а ты будешь на табуретку залазить.

– Я на табуретку не полезу. Слушай, а давай стол в курятник перенесем.

– Нах?

– Смотри. Там земляной пол. Мы у стола ножки под меня подпилим, а под тебя ямку выкопаем. Когда я буду телку пердолить, мы ямку досками прикроем, чтоб я на них стоял, а когда ты – уберем. Ты в ямку станешь и как раз на уровне окажешься.

– Бля. Ну и голова ж ты, Саня!

– А то.

К вечеру курятник был вычищен. Пережившие акт содомии куры прятались по двору, не пережившие – покоились рядом с Барсиком и Жучкой.

Ножки решили не подпиливать, а вкопали в землю.

На столе лежало пять метров бечевки, электродрель с аккумулятором и кольцевой пилой диаметром 50 мм.

– Уже представляю, как мы тут кого-то пердолим, – сказал Колян, и, фантазируя, закатил глаза под лоб.

– И я, но сегодня нас ждет кое-что другое.

– Бля, Сань, там всего три курицы осталось, пусть на суп.

– Я не о них. Я о том, что ночью нужно будет прогуляться в колхоз.

– За яблоками?

– Нет, Коля. За яблоками с кувалдой и дрелью не ходят.

Тем более в мае.

6

Порядков за весь день так и не смог дозвониться Насте. Сначала она игнорировала звонки, а потом и вовсе отключила телефон.

Чтобы справиться с нервами, пришлось разгрузиться у близняшек. Бесплатными полагались только утренний минет и вечерний секс, так что за обеденный перепих пришлось раскошелиться.

А тут еще в село вернулся амнистированный Гришка.

Семь лет назад, допившись до чертиков, тот залез на крышу церкви, опорожнил кишечник и, крича, что это манна небесная, стал бросаться калом в скучившихся внизу ротозеев (в подтверждение своих слов после каждого броска Гришка облизывал пальцы). Когда запасы «манны» истощились, его сняли с крыши и увезли домой, чтобы передать жене Елене на попечительство и не протоколировать эту оказию. Однако от протоколов в тот вечер откреститься не удалось. Еленина попа тревожила мужские взоры, и Гришку это бесило. Поэтому, обуянный пьяной ревностью, он вы́рубил ее из жены. Вернее, отрубил жене сначала ноги, потом таз. Своего он добился – от вида Елениной попы заворотило всех. И это он сделал до покорения церковной крыши.

Открыв бутылку «Пикура», Порядков снова позвонил дочери – номер заблокирован.

Расправившись с пивом, он проверил электронную почту.

Письмо от Насти пришло еще к обеду. В нем говорилось, что у нее украли телефон, и что завтра она купит новый и восстановит симку.

Еще она хвасталась пятеркой за реферат, копию которого прикрепила к письму.

Отрыгнув пивом и остатками тревоги, Порядков открыл документ.

«ЦВЕТ МУЗЫКИ»

В реферате Настя описывала хроместезию – разновидность синестезии, при которой услышанные звуки вызывают образы цветов, или, наоборот, видя цвета, синестет слышит определенные звуки.

Улыбнулся.

Любишь ты папку эрудировать.

Вспомнил предыдущий ее реферат, об участке мозга, в который если ударить током, испытуемый ощущает, будто вышел из тела.

Порядков хотел перечитать его, но мочевой пузырь напомнил о пиве.

Выйдя на крыльцо, он заметил, что в доме напротив зажегся свет.

Пост сдан.

И вправду, с опустившимися сумерками баба Шура отлипла от окна и закрыла тетрадь с заметками.

В тетрадь она дни напролет помечала, кто, с кем и во сколько проходил мимо, после чего начинала выстраивать «логические» цепочки. «Лида прошла в час дня вправо, наверное, в лес. Через 20 минут в ту же сторону проехал Петька на велосипеде. Это он ее где-то в Сосняках нагонит, и будут они там блудовать, черти окаянные. Опять Сашка до Кольки зашел – говномесы.» И так про всех и каждого.

После туалета у Порядкова исчезло желание перечитывать реферат, и он лег спать.

7

– Его хата, – сказал лысый мужик с квадратной ряхой, притормозив у Гришкиного дома.

– А в хате нету света, – подметил второй, такой же ряхастый, но с ежиком волос. – Может, он еще не доехал или свалил?

– Тут он. Маякнули, что у участкового отмечался сегодня.

– А кто тут участковый?

– Старлей какой-то. Фамилия еще с порядком связанная.

– Порядков?

– А ты че, знаешь его?

– Ясен пень. Мы ж с ним в ментовке вместе учились. За глаза его еще Двухголовым называли, а в лицо Порядком.

– Ха, Двухголовый. И че оно обозначало?

– Хэзэ. Учился с нами земляк его, он-то его по злости и называл Двухголовым, а мы перехватили, – Ежик нервно стал перебирать четки. – А ведь я знал, что он где-то в этих