Он услышал долгий хриплый стон и повернул голову. В тридцати шагах, у самого въезда на мост, торчал особенно высокий столб, почти пятиметровый. К нему прикрутили колючей проволокой жилистого смуглого мужчину неопределенных лет – кровь, сочившаяся из сотни ранок и засыхавшая бурой коркой, не позволяла определить возраст. Бедра, живот и гениталии мужчины были истыканы ножом. Однако он еще дышал.

Саймон приблизился к нему. Человека подвесили вниз головой, но столб был высок, и их лица находились на одном уровне. В пустых глазницах висевшего запеклась кровь. Веки тоже были срезаны.

– Я из Карательного Корпуса, – сказал Саймон. – Парламентер. Ты кто?

Губы мужчины шевельнулись, потом он хрипло выдохнул:

– Ан-хель… Сан-чес… ста… староста… был… Не… не вижу… тебя…

Ты – сол-дат?… Из Бо… Боливии?…

В Боливии, на одном из прибрежных плоскогорий, находилась местная база Корпуса. Оттуда и взлетит “Синий призрак” с десантниками. Через час сорок две минуты.

– Зачем они это сделали, дон Анхель? – спросил Саймон. – Зачем пытали, зачем перебили всех? Ведь вы же не сопротивлялись.

– Не… со… со-про-тив-лялись… Кля-нусь… Пре-святой Девой…

Отдали… все… Но их генерал ска… сказал: “Пеоны – хитры… Дали ма… мало… больше спря… спря-тали… Зерно… мескаль… де… де-ву-шек… Надо пытать… пы-тать…” – Человек дернулся, и под шипами, раздиравшими грудь, живот и ноги, показалась кровь. – Го… гово-рят, – пробормотал он, – генерал Сан… Сантанья и наш дон Кера… не… не в ладах… пре… прежние обиды…

Дон Алессандро Кера был правителем Панамы. Пару лет назад, когда Сантанью свергли, он отказал генералу в убежище.

– Прежние обиды, медленно повторил Саймон. – Они, значит, не в ладах, и генерал мстит. Режет пеонов. Так, дон Анхель?

– Нас… всегда… резали… – прошептал староста. – Здесь… на Земле… все едино…

Он смолк. Саймон, повернув голову, следил за тремя мужчинами в пятнистых комбинезонах, которые быстро спускались к берегу. До реки им оставалось двигаться минут шесть-семь.

– Хочешь воды? – спросил он Анхеля.

– Хо… хочу уме-реть… – раздалось в ответ.

– Не надо. Я – парламентер. Я не могу снять тебя сейчас, но скоро Сантанья уйдет, и придут наши. Солдаты из Боливии. Ты будешь жить, дон Анхель. Потерпи!

– Не… не буду… жить… Не… надо… Все… умерли… Все… в ру-ках… Пре-святрй Девы… от… отмучились… Хо… хочу к ним… ско-рее… К Па-кито… кЛоле… к Ри… Рикардо… кма… малышке Би… По… помоги, сол-дат…

Он еще шептал что-то, перечислял какие-то имена, с натугой шевеля распухшими губами. Троица, встречавшая парламентера, уже разбрызгивала воду посреди реки. Речка в самом деле была мелкой, по колено.

Саймон поднял оружие и выстрелил дону Анхелю в висок. “Сельва” била крохотными пульками с огромной начальной скоростью, и входное отверстие получилось таким, будто Анхеля ткнули в лоб шилом. Но маленький снаряд, пронизав его череп, пробил столб и улетел за реку.

– Это ты зря, Чико! – рявкнул один из троицы, выбираясь на берег. – Зря!

Не ты вешал эту упрямую скотину, не тебе и кончать его! Самоуправство получается, а? Что же ты, Чико?

Холодные темные зрачки уставились на Саймона. Человек был высоким и крепким, с толстой шеей и дочерна загорелым лицом. Над узкими губами топорщились усы, на щеке алел рубец, и мочка левого уха была срезана. Судя по боевым отметинам и по тому, как уверенно-небрежно усатый касался приклада винтовки, он повидал всякие виды. Лет ему было порядком за тридцать.

Саймон опустил глаза и пробормотал:

– Я не мог глядеть… не мог… Он так мучился…

– И должен был мучиться! Если б ты не влез, свиное отродье! – Усатый зло ощерился и повел в сторону Саймона винтовкой. – Ну-ка, Пас, Кинта! Заберите у него пукалку! И обыщите!

Саймон покорно сдал автомат и вывернул карманы. Рядом со стволами патрульных его “сельва” действительно гляделась пукалкой. У них были винтовки “три богатыря”, мощное многопрофильное оружие русского производства. Как оно сюда попало? Оружейный завод в Туле поставлял эти винтовки лишь российскому спецназу и отрядам быстрого реагирования ООН.

– Нехорошо начинается наша беседа, Чико, – произнес усатый, когда обыск был закончен. Он с сожалением оглядел мертвого Анхеля и повторил:

– Нехорошо!

Саймон буркнул, сгорбив плечи и не отрывая глаз от земли:

– Я не Чико, сэр, я – парламентер. Сержант Донован, третий полк, группа спецпоручений. И говорить мне ведено не с вами.

– Сер-жа-ант… спец по спецпоручениям… – с издевкой протянул усатый. – А я – капитан Мела, подразделение охраны президента. Слышал про меня?

Саймон помотал головой, хотя об этом душегубе ему сообщили кое-какие сведения. Доверенный человек Сантаньи, глава телохранителей и мастер резать языки да глотки. Судя по данным ЦРУ, он отличался хитростью, патологической жестокостью и тягой к юным девушкам – желательно младше пятнадцати лет. Он был не гондурасцем – то ли с Кубы, то ли из Сальвадора.

– Парламентер… сер-жа-ант… – снова протянул Мела и вдруг рявкнул:

– Дерьмо! Сопляк! Почему не прислали офицера? Где полковник твоего сраного полка? А, Чико? Президент договоров с сержантами не подписывает. Не тот, видишь ли, калибр у сержантов!

Ричард Саймон еще больше ссутулил спину, разглядывая носки своих башмаков. Несмотря на высокий рост и крепкое телосложение, выглядел он сейчас растерянным и жалким.

– Я не должен подписывать договора, сэр. Мне вменили в обязанность убедиться в существовании заложников и передать генералу Сантанье следующее: если ваш отряд покинет деревню, не причиняя вреда жителям – тем, кто еще не умер, – вы получите выкуп. Это все!

Пас и Кинта, спутники Мелы, переглянулись. Один выразительно хмыкнул, другой пробормотал:

Выкуп! Было б кого выкупать!

Капитан бросил на него свирепый взгляд, потом придвинулся поближе к Саймону.

– Выкуп, говоришь? В какой валюте?

– В твердой, сэр. В фунтах, рублях, долларах, юанях или кредитках ООН. Как пожелает генерал.

– А сумма? – Усы Мелы хищно встопорщились. Саймон изобразил смущение.

– Прошу простить, сэр… Мне приказано назвать сумму только генералу. При личном контакте.

Винтовка в руках Мелы дернулась, ствол уперся Саймону под челюсть. Похоже, капитан считал, что полностью владеет ситуацией. Что может вышибить мозги парламентеру или подвесить его на столб и поупражняться в искусстве татуировки… Это было ошибкой, большой ошибкой! Нажать на спуск ему бы не удалось. Как и двум его подчиненным.

Но демонстрировать свои способности было рано, и Ричард Саймон – смятый лист, пожухлая трава – прошептал:

– Прошу вас, сэр… не надо… генерал сообщит вам… ведь вы – его доверенное лицо… а я – человек подчиненный… Чико…