– Я действительно актер, – вяло промямлил тот, не поднимая головы. – Актер, потому что всю жизнь притворяюсь. Послушай, это не очень интересная история…

– Нет, это будет очень интересно, и ты непременно мне все расскажешь. – Она уселась на край кровати и стала трясти его за плечо.

Айвор сначала заохал, но потом повернулся к ней и с трудом стал рассказывать ей о своих приключениях, пока наконец не отключился от изнеможения.

Джулия вскочила на ноги и дернула его за плечо.

– Мерзавец, убирайся вон! Забирай свои шмотки и проваливай, или я оторву тебе башку! – Не получив ответа, она набросилась на него с кулаками и стала лупить по лицу что есть мочи, вымещая на нем всю накопившуюся за последнее время злость и обиду. Стащив Айвора с постели, она пнула его ногой и начала лихорадочно собирать разбросанные по всей комнате вещи. Наспех втиснув их в потрепанный чемодан, она выставила его за дверь, а потом вытолкала вслед за ним и хозяина.

Разобравшись со своим другом, Джулия устало опустилась на кровать и посмотрела на дрожавшие от нервного перенапряжения руки. Дело дрянь. Но сейчас ей плевать на все на свете. Потянувшись к бутылке, она налила полстакана ликера, добавила немного воды и залпом осушила его. Через некоторое время бутылка была уже пуста. А боль постепенно исчезла, уступив место тяжелому похмелью. Комната поплыла перед ее мутным взором, а потом все провалилось в пустоту.

***

– Пол, как хорошо, что ты вернулся! – обрадовалась Николь и поцеловала его в щеку. – Телефон не умолкает весь вечер. Твои поклонники спешат сообщить тебе, что не верят этой чепухе.

Пол молча снял пиджак и уселся в кресло. С момента появления гнусной статьи Лэсситера, он принял мудрое решение не говорить на эту тему и не расстраиваться почем зря. Но Николь знала, что он тяжело переживает случившееся, глубоко оскорблен и нуждается в поддержке. Невыносимо смотреть, как он страдает.

Сначала он реагировал на происшедшее с неописуемым возмущением и никак не мог понять, почему какой-то неизвестный парень решил напакостить ему.

– Все очень просто, – пыталась успокоить его Николь. – Вокруг тебя немало завистников, которые готовы на любую мерзость, лишь бы сбросить тебя с пьедестала. Обычная зависть, не более того. Ты учился у знаменитого педагога, неоднократно получал призы на фестивалях, успешно дебютировал, что удается далеко не каждому, привлек внимание целого ряда выдающихся музыкантов…

– Которые тоже, видимо, считают, что я украл чужую музыку, – не без ехидства закончил Пол. – Вообще говоря, я никак не могу понять, каким образом посторонний человек получил доступ к моей оркестровке. О ней знали только Феликс и музыканты моего оркестра.

Впрочем, тайна постепенно стала раскрываться. Кто-то из его коллег припомнил, что задолго до премьеры какой-то парень по имени Джон заменил на репетиции внезапно заболевшего Джо Ярроу. Сам же Джо, когда его спросили об этом, удивленно вытаращил глаза и клятвенно заявил, что никого и никогда не просил заменить его на репетиции. Правда, при этом вспомнил, что в тот день ему действительно стало плохо в кафе, но тогда он не придал этому никакого значения. Пол тут же позвонил в редакцию газеты «Сохо тайме», и там подтвердили его догадку: никакого репортера Рейли у них никогда не было.

Теперь прояснилось главное – некто специально вывел Джо из строя, подослал своего человека на репетицию, чтобы тот записал исполнявшуюся пьесу, и таким образом испортил премьеру. Значит, за всем этим кто-то стоит. Но кто? Пол долго ломал голову и в конце концов пришел к выводу, что только один человек располагал достаточными для этого средствами и имел все причины выместить на нем свою злобу – Эдвард Харрингтон.

И вот сейчас Пол остро почувствовал, что может потерпеть поражение в борьбе за свои права. Конечно, первые отклики на его премьеру были вполне благоприятными, но последовавшая за ними статья Лэсситера нанесла ему серьезный урон. Этот негодяй, видимо, так и не смог простить им с матерью столь пренебрежительного отношения к своей персоне и решил отыграться посредством такого вот скандала. К сожалению, многие склонны думать, что дыма без огня не бывает.

– Дорогой, никто из тех, кто хорошо знает тебя или хоть когда-нибудь слушал твою музыку, так не думает, – попыталась заверить его Николь. – Кто такой этот Айвор Льюис? Чего он добился своим лживым утверждением, что именно он написал эту пьесу?

– Не важно, – грустно заметил Пол. – Главное, что он первым опубликовал ее, и тут ничего не поделаешь. Даже если он откажется от своих прав, в чем я сильно сомневаюсь, для меня это будет слабое утешение. – Он посмотрел на нее и опустил глаза. Остается только отыскать этого негодяя Харрингтона и набить ему морду. Только он мог сделать это, так как имел к тому достаточные основания, уйму денег и весьма обширный круг знакомых, которые могли осуществить его коварный план. А затем отправил Льюиса в Париж, где тот и зачитал написанное кем-то из друзей Харрингтона заявление о плагиате.

Что же до Николь, то она переживала из-за этой гнусной истории даже больше, чем по поводу дочери, судьба которой до сих пор оставалась неизвестной. Но самое главное заключалось в другом. Теперь Пол с каждым днем все сильнее убеждался, хотя и не говорил об этом Николь, что их любовь отныне обречена на муки. Он рассчитывал на успех, надеялся получить приличные деньги и больше всего на свете хотел купить Николь вполне пригодную для работы студию. И вот сейчас все его планы рухнули. Сколько еще она будет жить на жалкие гроши и считать каждое пенни? Она будет права, если прямо сейчас выскочит на улицу, поймает такси и… через минуту она уже будет купаться в роскоши. Да еще с человеком, репутация которого никогда не подвергалась сомнению и который вызывает симпатию средств массовой информации.

Пол был так расстроен, что даже Элу не удалось поднять ему настроение.

– Послушай, мы можем поместить опровержение на целую страницу «Тайме». Если и это не поможет, Джо Ярроу готов подать в суд и разоблачить всю подоплеку этого грязного дела.

– Нет, оставь его в покое. И вообще не вмешивайся. Мне просто придется написать еще одну пьесу и тем самым доказать свое авторство. – Пол посмотрел на отца и на Николь с каким-то доселе неизвестным им выражением. – Говорят, страдания формируют характер, так позвольте же мне по крайней мере укрепить его своей работой.

Николь с тревогой посматривала на Пола и постоянно прикладывалась к стакану с вином, не зная, чем помочь любимому. Да и он очень нервно реагировал на все ее попытки хоть как-то успокоить его. На каждое ее слово отвечал гневной тирадой и вообще считал, что все друзья предали его, кроме, может быть, Фреда Феликса.

– Дорогой, пойдем поужинаем где-нибудь?

– Поужинай без меня. Мне нужно немного поработать. – Он встал с бутылкой вина в руке и направился в свой угол, к любимой флейте.

Николь была в отчаянии. Она съела бутерброд и затаилась в дальнем конце студии, стараясь не мешать Полу. Ее грустные размышления были прерваны телефонным звонком. Сняв трубку, она после некоторой паузы услышала хриплый голос Энн: