Да, верно. Опять точное восприятие и понимание. Суть – не в сенсационности данного случая, суть – в анализе. Опять понимание. Но дальше, дальше…

«…Вы ничуть не горюйте, не переживайте и не грустите, милый наш человек! Пусть Вас абсолютно не волнует «ЗАГОВОР МОЛЧАНИЯ». Да, мы безоговорочно с Вами солидарны в том, что Вы писали «о важном, о том, что всех задевает. Что с каждым может случиться…»

Вот тут я даже вздрогнул непроизвольно. Откуда знает автор письма? Он словно сейчас услышал мои мысли, мои переживания. «Заговор молчания». Но ведь об этом я как раз думал в последние дни! Письмо написано вон когда… 25-го октября прошлого года. А читаю я его в апреле этого, 1988-го. Но строчки так прозвучали, словно автор письма сейчас говорил со мной. И как раз о том, что наболело. Откуда же он мог знать это ТОГДА?

«…Ведь Вы сами прекрасно осведомлены, что наша критика – это критика в основном конъюнктурная, бесхребетная, трусливая, – продолжал я читать тем временем. – Она пока в ожидании – «как бы чего не вышло?» Боязливо оглядывается вокруг: где что говорят, кто говорит (это очень важно), что думают отцы и «законодатели моды» художественной литературы?»

Да, это было ОТКРОВЕНИЕ СВЫШЕ. В самую точку. И когда? Именно сейчас, в смутный период, в один из самых тяжелых дней. Почему я взял это письмо с собой и начал читать именно сейчас? Ведь такого смутного состояния духа, как сейчас, у меня, пожалуй, еще не было… Нет, это все-таки поразительно: автор пишет ведь не о реакции на «Пирамиду» – о ней рано было делать выводы тогда, в октябре. Он имеет в виду молчание прошлое в связи с выходом в сборнике «Высшей меры» – о чем написано в «Пирамиде». Но он, очевидно, предвидит, что то же самое будет происходить и с самой «Пирамидой»! И еще тогда, в октябре, он старается меня поддержать сегодня…

И я читал:

«…Однако, несмотря на это, 08.09.1987 г. все же «младший брат» «наицентральнейшей» газеты (напомню, что выражение это – «наицентральнейшая», – относящееся к газете «Правда» умышленно взято из моей повести – Ю.А.) – «Известия» осмелилась опубликовать критическую заметку В.Малухина – «ПИРАМИДА И ЭСТАФЕТА», которую мы прочли с великим удовлетворением.

Автору заметки надо отдать должное. Скупо, но емко, ярко, смело и содержательно представлена повесть с оценкой «ОТЛИЧНО», за что мы, советские зеки, искренне благодарим его и с большим нетерпением ждем, чтобы он заговорил полным своим голосом в периодической печати. Я бы на его месте добавил к названию слово «марафон», чтобы звучало так: «ПИРАМИДА, МАРАФОН И ЭСТАФЕТА». Или же «Повесть о мужественной повести…»

Заметили! – радостно думал я. Даже это заметили, маленькую рецензию-колонку! А автор письма, словно опять предвидя мои чувства, продолжал:

«Относитесь, пожалуйста, к моей назойливости, многословию и нескромности снисходительно. Это у меня от ДУШИ».

Да, вот так. Как же тут не поверить в Бога или пусть во что-то другое – ВЫСШЕЕ, что придет на помощь в трудную минуту, поддержит… Вот, пришло ведь. И именно тогда, когда это так необходимо.

Но вот что я читал дальше:

«Одновременно хочу «огорчить» Вашу молодую премилую жену. Развивая свою скептическую концепцию о том, что «просто никому ни до кого нет дела. И вообще никому нет дела до дела…» – здесь, однако, она сама впадает в грех ДОБРОВОЛЬНОГО ЗАБЛУЖДЕНИЯ.

Скоро два месяца, как мы заняты исключительно ЮРИЕМ СЕРГЕЕВИЧЕМ АРАКЧЕЕВЫМ. Несмотря на то, что у нас в зоне один единственный экземпляр журнала, однако точно как в повести у Никольской «ПЕРЕДАЙ ДАЛЬШЕ», мы из рук в руки, читая, передаем друг другу. Многие читают и ночью в «КОЗЛОДЕРКЕ» после возвращения с работы во вторую смену. Некоторые читатели даже «попались с поличным». Ночные прапора-контролеры застигли их в момент совершения «преступления», т.е. при читке после отбоя. Однако в ШИЗО (штрафной изолятор) их не водворили только из-за того, что читали не что иное, а именно «Пирамиду».

Большинство ЗЕКов успели даже законспектировать и переписать отдельные главы, выдержки, абзацы в виде главок из повести.

Честно признаюсь, мне здорово повезло. Пятеро из зеков свои отоварки – каждая отоварка по цене магазина для осужденных составляет 9 руб. – поменяли на «Пирамиду». А по зековским ценам отоварка в 9 руб. стоит 15 руб.

Добродетели ЗЕКи эту повесть подарили мне. За это я им весьма и весьма благодарен. В честь этого события я НЕЛЕГАЛЬНО достал бразильского кофе, выпили по чашечке, вспомнив и ВАС, уважаемый Юрий Сергеевич.

А культорг ЗОНЫ произнес такой ТОСТ:

«Смелая повесть, продиктованная государственными интересами и принципиальными соображениями, обязательно кого-то подразнит. Выведет из равновесия, заденет за болезненные места, нарушит, по словам Горького, «удобную обстановку» в гнилой душе тех, против кого она направлена. Это полнейший стриптиз. Обличая, осмеивая, повесть пригвоздила к позорному столбу уродливые нравы и глумление над законностью. Юрий Аракчеев показал в своей повести, каким не должен быть оперативник, дознаватель, следователь, прокурор и судья…»

Дальше, как говорится, больше. Многие ЗЕКи нашей колонии написали домой своим родным и близким обязательно достать и прочесть «ПИРАМИДУ».

В городе Иркутске расположена Центральная больница № 1 для ЗЕКов. В Иркутской области всего 45 ЗОН, где содержатся более 100 тысяч заключенных. И вот ЗЕКи нашей колонии, которые госпитализируются в эту больницу, в первую очередь среди ЗЕКов других ЗОН пропагандируют документальный шедевр, имя которому «ПИРАМИДА».

Нет никакого сомнения, что миллионы ЗЕКов, их родные и близкие, уже знают об этой повести, а многим посчастливилось читать ее.

Так что, уважаемый наш писатель, пусть знает Ваша премилая супруга, что vox sequi supremus lex – голос ЗЕКов – высший закон.

Обращает на себя внимание еще одна деталь:

Сегодня мы много говорим о человечности, человеческом факторе. Как можно не читать эту повесть, когда в ней доказано, что кроме «ПРАВ ЧЕЛОВЕКА» существует право человека на сочувствие, на то, что он в самые трудные свои минуты будет знать, что он не одинок.

Вы безоговорочно правы, утверждая о том, что все мы «ходим под БОГОМ», все мы не застрахованы от ударов судьбы. И вот отсюда наша человечность в затрудненных обстоятельствах чужой беды – завтра может настать час нашей беды, и мы сами будем нуждаться в человечности».

Что ж тут скажешь… Комментарии, как говорится, излишни. Электричка подходила к конечной станции. Я убрал письмо в пакет и в свой потертый «дипломат». Убрал как реликвию, как нечто, напомнившее в