«А я еще беспокоилась за его память!» — подумала Сильвия и покачала головой.

— Вы и вправду так любите эту музыку? — спросила она.

Алан кивнул.

— Она возвращает мне хорошее настроение. А в эти дни я особенно нуждаюсь в положительных эмоциях. Чего же мне искать еще? Ничего больше. Это именно то, что нужно. А вот песня «Флоренс» в исполнении Парагонов, — сказал Алан, лукаво усмехнувшись, и поглядел на Сильвию, подпевая в такт мелодии.

Вдруг Сильвия почувствовала невероятную близость к этому человеку и в тот же момент с какой-то причудливо-сладостной болью поняла, что очень сильно любит его, но он никогда ей не будет принадлежать.

— Что ты делаешь? — спросил Алан, входя в спальню. Он собирался сообщить Джинни о результатах обследования.

Та даже не подняла на него глаза.

— Я полагаю, что все и так ясно.

Все, действительно, и так было ясно. Она вынимала из ящика комода свои платья и укладывала их в выстроенные на кровати чемоданы.

— Куда мы собираемся? — спросил Алан, почувствовав неприятное жжение в желудке, уже догадываясь, что «мы» здесь совершенно ни при чем; и тем не менее он употребил именно это местоимение. В комнату доносился шум дождевых капель, стучавших по карнизам. Алан ждал ответа.

— Во Флориду. И еду я одна. Мне... нужно побыть некоторое время одной. Я должна о многом подумать, Алан.

— Подумать о нас?

Джинни вздохнула и кивнула:

— Да. О нас. О том, что от нас осталось.

Алан сделал шаг в ее сторону, но она остановила его движением руки.

— Не надо! Пожалуйста, не надо. Я просто хочу побыть одна. Я больше не в состоянии выносить всю эту кутерьму.

— Все образуется, Джинни. Я уверен в этом.

— Ты думаешь? — криво улыбнулась она, швырнув пару брюк в большой чемодан. — А кто же сделает так, что все образуется? Уж не ты ли? Ты, который валял дурака перед Советом попечителей? Ты, потерявший все свои привилегии в больнице! Ты, не способный даже появиться в своем собственном кабинете из-за всех этих сумасшедших! Единственное, что ты делаешь, — совещаешься с Тони насчет того, что еще предпринять, чтобы потерять окончательно свои права на врачебную практику!

— Джинни...

— С нами никто не желает больше иметь дела! — Ее голос становился все громче и визгливее. — Мы живем в абсолютной пустоте. Все наши друзья, когда я приглашаю их в гости, либо ссылаются на чрезмерную занятость, либо вообще не считают нужным сделать ответный звонок. Они думают, что я замужем за психом! И я не в силах с ними спорить!

— Благодарю тебя за доверие.

— И не только я! Возможно, Тони и на твоей стороне, но я уверена, что и он считает в глубине души тебя чокнутым.

— Это действительно так? — Алан вдруг рассердился: на Джинни и Тони — за то, что те не верят ему, и на себя — за то, что ждет того, чтобы люди поверили в такую фантастическую вещь, как его целительная сила, не наблюдая собственными глазами формы ее проявления.

Он подошел к телефону, стоящему на ночном столике.

— Хорошо. Если я сумею доказать, что я не сумасшедший, — ты останешься?

— Давай без этих игр, Алан, и без всяких там сделок.

— Но ты можешь дать мне последний шанс?

— У меня билет на шестичасовой рейс. Если ты сможешь переубедить меня до этого времени, все будет о'кей. Но пока я все-таки продолжу упаковывать чемоданы.

До шести часов!Значит, в его распоряжении осталось всего пять... Он не был уверен, сможет ли он за столь короткий срок...

Алан набрал номер служебного телефона Тони и попросил, чтобы тот зашел в его кабинет, взял там со стола папку с надписью «Расписание» и привез ее к нему домой. Тони согласился, хотя в его голосе ощущалось некоторое колебание.

Алан нетерпеливо шагал взад-вперед по комнатам нижнего этажа, словно будущий отец, ждущий появления наследника. А в это время Джинни упаковывала наверху свои чемоданы. Наконец появился вымокший под дождем Тони с папкой в руке. Алан выхватил у него папку, велел ему немного подождать, а сам бросился в кабинет.

Он углубился в подсчеты и сразу обнаружил ошибку, допущенную им в день заседания Совета. Опять его подвела проклятая память — он ошибся всего лишь на сорок минут, когда высчитывал время «включения» целительной силы. Сорок минут! Проклятые сорок минут!Если бы заседание началось часом позже — он вышел бы победителем! А вместо этого...

Но в данный момент он не мог останавливаться на этом. Теперь, когда все данные записаны у него черным по белому и лежат перед ним на столе, он не может ошибиться. На всякий случай он еще раз пересчитал все на ручном калькуляторе. Сомнений нет: сегодня «Час целительной силы» должен был наступить приблизительно через двадцать минут.

Алан помчался в гостиную, размахивая ключами от машины.

— Едем, и быстро!

— Подожди минутку... — попыталась было возразить Джинни.

— Никаких промедлений! Я докажу вам, что я не сумасшедший. Дай мне час времени, и, если ты не убедишься в моей правоте, я самолично отвезу тебя в аэропорт. Мы успеем к твоему рейсу.

Тони, казалось, был удивлен подобному диалогу, однако не подал виду и сказал, что тоже хочет все видеть собственными глазами.

— Я, право, не знаю... — смутилась Джинни.

Наконец Алану и Тони совместными усилиями удалось уговорить ее. Они сели в машину и под проливным дождем помчались по направлению к офису Алана. Алан отчетливо представлял себе дорогу туда и был уверен, что не заблудится. Его план состоял в том, чтобы, приехав в свою приемную, пригласить нескольких пациентов и исцелить их на глазах у Джинни и Тони. Конечно, он понимал, что рискует вызвать нашествие толпы, но зато, если ему удастся доказать присутствие в нем особой целительной силы, он приобретет двух надежных союзников. Возможно, заручившись их поддержкой, он не будет больше чувствовать себя таким одиноким и неуверенным в себе.

Притормозив у светофора, он увидел, как из ближайшего магазина, ковыляя, вышла Косолапая Энн. Как обычно, она была одета в потрепанную одежду и прикрывалась от дождя не менее потрепанным зонтиком. В свободной руке у нее болталась пластмассовая сумка для покупок. Алан взглянул на часы и резко выскочил из машины, не обращая внимания на испуганные крики Джинни и Тони.

«Зачем мне ехать в свою приемную?» — подумал он. Вот человек, который действительно нуждается в исцелении и в то же время не требует его. Человек, который вот уже много лет будоражил его совесть.

— Мисс! — крикнул он, перелетев через лужу и выскочив на тротуар. — Можно вас на минутку?

Женщина испуганно обернулась. Глаза у нее были широко раскрыты и исполнены страха.