— Все, — очень стараясь не разрыдаться от счастья, сказала я.

Потянулась за тарелкой и боковым зрением увидела, как что-то блеснуло на подносе. Пригляделась…

— А, да, — хрипловатым голосом, сказал Дан, подцепив пальцами тонкий обруч из белого золота со сверкающим бриллиантом в центре, — и это!

Взяв мою руку, надел кольцо на безымянный палец и поцеловал костяшки. Я почувствовала, что губы его дрожали.

— А…

— Ну, будешь скоро, какая разница… Будешь? — спросил, заглядывая в глаза.

— Буду.

Эпилог

20 лет спустя

— Мам, может ну его?

— В смысле? — чуть не выронив из рук табличку с названием, которую собиралась прикрепить двусторонним скотчем под уже висевшую на стене фотографию, сделанную дочерью, спросила я.

Элина, обхватив руками худенькие предплечья, растерянно посмотрела на меня.

— Ну, эту выставку. Где я, а где именитые фотографы, которым по рангу устраивать выставки?

— Э-эй, ты чего? — взяв ее за подбородок, я заглянула в льдисто-синие, отцовские глаза девушки. — Это у кого пятьсот тысяч подписчиков в социальной сети, м? Кто снимал эту же как ее…

— Дочка Богдана Тарновского, — буркнула Элина.

— Элвин и бурундуки, куда вешать? — весело спросил двоюродную сестру Даниэль, занося еще три фотографии в рамках.

Дочка даже не отреагировав на прозвище, которое обычно до чертиков бесило ее, молча указала на места на стене.

— Я не понял, а чего скисли, девочки? — спросил шедший следом со следующей партией фотографий Дан.

Осторожно поставив их на пол и прислонив к стене, он подошел к нам. Обнял меня за талию, чмокнул в щеку, а потом заглянул в глаза дочери.

— Да вот, Богдан, кое-кто сомневается в целесообразности проведения своей фотовыставки, представляешь? Говорит, мол, где я, а где именитые фотографы…

— Мам!

— А-ну иди-ка сюда, — сказал Богдан, обняв дочку за плечи и уводя в сторону.

Что бы им не мешать, я ушла в другой конец зала, где кейтеринг накрывал фуршетные столы. До начала оставалось всего четыре часа. Точнее, целых четыре. Потому, что для нашей малышки они как четыре года. Нашей маленькой, взрослой и талантливой девочки.

Окинула взглядом зал. Задержалась на фотографиях. Они были живыми. Глядя на них создавалось ощущение, что сейчас услышишь смех запечатленных на одном Крис и Даны, Лениных дочек, рокот двигателя машины, пойманной в дрифте на второй, почувствуешь аромат цветов с третьей. У Элины самый настоящий талант. Способность по-особенному красиво видеть мир передалась ей от Дана.

— Нервничает? — ко мне подошел Даниэль.

— Угу. Так что не подкалывай, ладно?

— Слушаюсь и повинуюсь, — отсалютовал сын Стеф. — Мама звонила, они с папой уже едут и везут шмотки.

— Отлично.

В этот момент в галерею зашли Лена с Владом и двойняшки.

— Ух ты! Вау! — воскликнули девушки, подходя к своим фото, — Эл, прям лучше, чем на компе было.

— Привет, — Лена обняла меня. — Как тут дела?

— Элина нервничает, — пожаловалась я.

— Уже нет, — к нам приблизился Дан.

Пожав руку Владу, снова заключил меня в объятия.

— Не волнуйся, любимая, я все уладил, — сказал он.

И мне сразу стало спокойнее. Дан иногда умел говорить с нашей девочкой даже лучше меня. И не столько потому, что они оба были творческие, а значит лучше понимали друг-друга, сколько просто из-за того, насколько замечательным стал отцом.

— Только если это будет провал, ты мне купишь новые документы и билет на край света? — подошла к нам Элина.

Мы все дружно рассмеялись. Вскоре приехала Стеф и Рома. И пришло время наводить красоту и переодеваться. Делали мы это в просторной гримерке при галерее. И вот наступил час “х” и галерея наполнилась гостями. Блогеры, другие фотографы, редакторы журналов… На фотовыставке собрался весь столичный бомонд.

— Все будет отлично, любимая, не переживай, — сказал Дан, приобнимая меня за талию.

И, как я и была уверена, любимый оказался прав.

Конец