бы она хотела, то настояла бы на том, чтобы никакого выкупа фабрики и магазинов не было вовсе. Силы воли ей бы хватило, и гнева Савелия Кривицкого она никогда не боялась. Просто его аргументы тогда показались ей разумными. И развитию бизнеса Мила только мешала, давно превратившись из компаньонки в вечно рефлексирующую обузу, и причинить кому-то боль, сопоставимую с той, что она сама испытывала, узнав о потере ребенка, хотелось. Чего скрывать.

То, что Мила теперь живет с Непряхиным, Киру тогда, десять лет назад, задело тоже. Нет, она никогда не любила Николая, просто пользовалась его чувством, когда ей это было выгодно, и выкинула из своей жизни, как только он перестал быть ей нужен. И против других женщин в его жизни она не возражала, понимая, что Непряхину пора завести семью. Сама-то она никак не могла ему ее дать. Но то, что его спутницей стала именно Мила, почему-то царапало изнутри, мешало и раздражало. И не объяснить это никак, а вот поди-ка.

Ладно, сделанного не воротишь. Мила, конечно, достойно отомстила, ничего не скажешь. Все-таки зря Кира недооценивала Соболеву, считая ее ни на что не способной кудахтающей клушей. А еще психолог. И вот теперь юристы Кривицкого исправляли эту ее ошибку.

Для начала они снизили претензии налоговиков больше чем вдвое – уточненная фискальная задолженность составила четыреста одиннадцать миллионов рублей. Бешеная сумма для простого обывателя, весьма ощутимая для самой Киры, но все лучше, чем миллиард.

Эти деньги, которые Кира задолжала государству, в казну внес все тот же Кривицкий-старший, о чем буднично сообщил Кире, заехав к ней вечером. Домашний арест подобных визитов не предусматривал, но кто бы смог остановить Савелия Федоровича, решившего проведать беременную невестку.

Да, они с Дэном сообщили родителям о будущем ребенке, что вызвало в семье немалый переполох. Родители Дэна давно мечтали о внуках, но предпочитали не поднимать эту тему, зная, насколько она мучительна для Киры. Впрочем, Плиновская знала, что мать несколько лет назад предлагала Дэну, пока не поздно, завести ребенка на стороне. Ее тревожило, что род Кривицких не будет иметь продолжения.

Дэн, после пятнадцати лет брака все еще любивший жену, обмолвился об этом Кире. Будто бы в шутку рассказал, но осадок у нее остался. Как известно, в любой шутке есть лишь доля шутки. Это сейчас Дэну нет еще и сорока, а пройдет несколько лет, и он тоже задумается о том, что хочет оставить после себя след на этой земле.

Сама Кира задумывалась о суррогатном материнстве, но все не могла решиться. Было в этом что-то искусственное, а потому безжизненное. Сказывалось ли ее простое происхождение в том, что она считает аморальным относиться к чужому телу, как к инкубатору, она и сама не знала.

Скорее всего, то действительно был единственный выход, но Кира все не могла на него решиться, хотя и Дэн как-то бросил невзначай, что над этим стоит подумать. Мол, не заморозить ли тебе, дорогая, яйцеклетки, пока не поздно. Было это вскоре после отмечания ее сорокалетия, и Кира все эти месяцы пыталась решиться на не очень приятную процедуру, но так и не сподобилась. И хорошо. Потому что не понадобилось.

Ее уголовное дело, к счастью, так и не переквалифицировали в создание преступного сообщества, мошенничество тоже сняли с повестки дня, так что единственное, в чем ее обвиняло следствие, это уклонение от уплаты налогов в особо крупном размере. Дело уже передали в суд. Слушания должны были начаться на следующей неделе, и Кира немного нервничала, потому что от решения неведомой ей судьи зависела вся ее будущая жизнь.

А вдруг ей придется рожать такого долгожданного, такого желанного, такого выстраданного и вымоленного ребенка в колонии? А что потом? Его заберут у нее в детский дом или отдадут Дэну? Ей грозит десять лет, получается, что малыш успеет даже начальную школу закончить без матери.

Все эти ужасы мерещились Кире по ночам, когда она подолгу лежала без сна, чувствуя тихое дыхание Дэна рядом. На его спокойном сне ничего не сказывалось. Да и на жизненном укладе, пожалуй, тоже. Он по утрам вставал, пил кофе, рассеянно целовал Киру и уезжал на работу. Бизнес требовал его внимания, счета наконец разблокировали, так что дела хоть и пошатнулись, но все-таки шли довольно удачно.

Кира оставалась одна. Конечно, ее дни были заняты приезжающими адвокатами, общением с админами ее каналов и сайта, в котором все те же адвокаты выступали посредниками, контролем за работой фабрики и магазинов. Но подавленное настроение все равно не проходило. Впервые в жизни бесстрашная Кира Плиновская боялась будущего. Всегда она конструировала его сама, а теперь будущее зависело от решения постороннего человека, судьи Таганского суда, которая могла казнить, могла миловать. Фигурально выражаясь, конечно.

Пользоваться интернетом ей не разрешали, но этот запрет Кира, конечно, нарушала, бдительно следя за тем, чтобы не оставлять следов присутствия в Мировой паутине. То есть сама она ничего не писала и не комментировала, даже в аккаунты свои не заходила, но вот новостные ленты читала, чтобы не совсем отставать от жизни и быть в курсе событий.

Разумеется, следила она и за набирающим ход репрессивным катком, который проходил по ее товарищам по блогерскому цеху. Уголовные дела возбуждались одно за другим, и оставалось только гадать: это поступок Милы Соболевой запустил эту машину, набиравшую обороты, словно катившийся с горы снежный ком, или просто написанная бывшей компаньонкой кляуза оказалась в нужном месте в нужное время.

Как бы то ни было, остальные инфоцыгане тоже то и дело каялись, попадали под арест, в том числе не всегда домашний, отдавали долги государству и снова каялись. Кому-то удавалось сбежать и скрыться за границей, но Кира не жалела, что не успела полгода назад сделать то же самое. Ее жизнь только здесь, на родине, рядом с Дэном, его родителями, мамой и фабрикой. Да и как жить на чужбине без средств к существованию? Нет, такой судьбы она никак не хотела.

Вот и сегодня с утра она скроллила ленту, выискивая новости из привычного ей мира, как вдруг наткнулась на сообщение в разделе криминальной хроники: «Сорокасемилетняя Людмила С. найдена убитой в собственной квартире в Екатеринбурге. На ее теле эксперты насчитали семь колото-резаных ран. По подозрению в убийстве задержан сожитель жертвы, пятидесятипятилетний Николай Н. Известно, что в момент совершения преступления он находился в состоянии алкогольного опьянения, что служит отягчающим обстоятельством. Подозреваемый уже дал признательные показания. По его словам, причиной убийства стала ссора, которая вспыхнула между