Он пожимает плечами.

— Она вытащила меня из тюрьмы.

— Хм. Хотела бы я иметь такую простую историю. — Она снова пускается в путь. — Шара начала слать мне письма… лет этак пять назад или около того. Она хотела узнать, не заинтересует ли меня благотворительность. Что-то в связи с приютами для континентских сирот. Сперва я ее игнорировала, но она проявила настойчивость. В конце концов я разрешила ей приехать в Дхорнав и рассказать обо всем лично. И она задела меня за живое. После всех наших катастроф по-прежнему оставалось так много бездомных детей. Такие вещи… Они так просто не проходят. Они тянутся на протяжении поколений.

Сигруд внимательно слушает.

— Значит… ты принимала участие в ее благотворительности на Континенте?

— Ну как принимала? Я выделила на это дело кругленькую сумму. Консультировала учрежденный ею попечительский совет по почте. А иногда позволяла ее дочери жить у меня, когда Шара делалась слишком занятой, — в тот период здесь имелись слуги. Маленькой Татьяне тут было весело, она каталась на пони, и все такое. Я избавилась от всех слуг, когда Шара умерла. Они утратили мое доверие.

— Но ведь это Шара привезла сюда Тати, верно?

— Верно, — отвечает Ивонна. — Ты об этом ничего не знаешь?

Он качает головой.

— Я вмешался в это дело только после ее смерти. Я ничего не знал.

— После ее смерти, хм? Так ты сам себя благословил стать ее ангелом-мстителем? Как мужественно.

— Когда она привезла сюда Татьяну? — спрашивает Сигруд.

— Чуть больше трех месяцев назад, — говорит Ивонна. — После того как переехала в Аханастан. А потом…

— Ее убили.

— Да.

— И она не посылала тебе никаких других сообщений за это время?

— Нет. Но это нормально. Я теперь всеми делами занимаюсь на расстоянии. Стараюсь не вовлекать слишком много людей в свою жизнь и то, чем я занимаюсь здесь.

— И чем же именно?

— Управляю своими активами, — говорит она, приближаясь к сарайчику. — Выращиваю овец. Ну и еще есть вот это. — Ивонна отпирает висячий замок и распахивает дверь.

Сигруд изумленно таращится. Внутри сарая арсенал оружия и боеприпасов, от которого обомлел бы даже самый настоящий оперативник-ветеран. Десятки пистолетов и винташей — большинство полуавтоматические и автоматические, — а также наборы для чистки, патронташи и множество коробок с пулями. У дальней стены сложены консервы и мешки с рисом, мукой и так далее — все очень тщательно упакованные, чтобы храниться как можно дольше.

Ивонна тщательно оценивает его реакцию.

— Я тренировалась, — говорит она. — Столько, сколько смогла. Но я подозреваю, что о таком оружии ты знаешь гораздо больше. Ты сказал, тебе велели прийти сюда и защищать Татьяну. Я хотела, чтобы ты знал, где все это лежит. На случай, если что-нибудь произойдет.

— А… по-твоему, что-нибудь может произойти?

— Я уже давно этого жду, Сигруд йе Харквальдссон, — говорит Ивонна, устремив взгляд куда-то в сторону холмов. — Катастрофы на Континенте случаются чаще, чем дождь. И я хочу быть готова, и ты тоже должен быть готов. Идем. Давай я покажу тебе дороги.

* * *

Ивонна Стройкова проводит почти два часа, знакомя его с территорией. Она начинает с дороги, ведущей через овечьи пастбища, по которой он и пришел, но также показывает два или три десятка разнообразных тропинок через холмы, доступных из города.

Или от реки. Или из леса. Или из низин. Или от соседних овцеводческих ферм.

Сигруд слушает, как Ивонна перечисляет все разнообразные маршруты и способы, которыми кто-то мог бы воспользоваться, чтобы напасть на них. Следит за тем, как ее рука никогда не покидает винташа — и держит очень крепко. Задумчиво кивает, слушая ее рассказ о системе тревоги, встроенной в изгородь. И тотчас же понимает, что Ивонна Стройкова готовилась к нападению не месяц-другой, после смерти Шары — она готовилась годами. Может, лет десять. Или больше.

— …могут приплыть по реке, — говорит Ивонна, указывая. — На каких-нибудь надувных лодках. Или на плотах. Это еще одна возможность. — Она бросает на него взгляд и замолкает. — Почему ты на меня так смотришь? Сигруд на секунду задумывается.

— Знаешь, я тоже тебя помню. По той вечеринке. — Да ладно.

— Да. Ты была очень молода.

— Моложе некуда. Мне едва исполнился двадцать один год.

— Но еще ты была очень… беззаботной. Очень общительной. Разговорчивой. Со всеми беседовала.

— И что?

— И то, что я… пытаюсь примирить это воспоминание с человеком, которого вижу. С женщиной, живущей в компании овец и целой кучи оружия.

Она горько смеется.

— Хочешь знать, как я докатилась до такого?

— Мне любопытно, отчего миллионерша не наслаждается земными благами, да.

Она пожимает плечами.

— Что случилось с тобой? С Шарой? Со всеми нами? Я пережила Мирградскую битву, господин Сигруд, в точности как ты. Я видела, как мир вокруг меня развалился на части, и ты это тоже видел. Я видела смерть в масштабах, которые не могла себе представить. И я потеряла то единственное, что казалось мне реальным. Я потеряла Во. Или, может быть, его у меня отняли. — Она устремляет взгляд на безжизненные пустоши. — Потом я пыталась выкарабкаться. Мы все пытались. Но случился Вуртьястан. И я перестала искать убежища в городах, среди цивилизации. И то и другое показалось мне… обузой.

— И ты поселилась здесь?

— Здесь лучше, чем где-либо. Раньше это была коневодческая ферма семьи Во, но овцы нынче ценятся намного выше. Что я должна была делать, ходить на коктейльные вечеринки? Носить обтягивающие платья и сплетничать? Вся эта ерунда больше ничего не значила. Какой-то новый божественный ужас мог явиться и сдуть все эти причудливые представления о безопасности, словно какие-нибудь семена одуванчика. Люди считают меня сумасшедшей, но я-то знаю, что не ошибаюсь. Даже людям нельзя доверять в наши дни, в чем мы убедились. Я лишь надеюсь, что ублюдков, убивших Шару, быстро выследят. Тогда, возможно, мы сумеем вернуть Тати домой в ближайшее время, и ты отправишься по своим делам, господин Сигруд.

Дрейлинг бросает на нее косой взгляд.

— И… каким, по-твоему, был вклад Шары в вашу благотворительность?

— Хм? «Вклад»? Это в смысле, помимо того что она всем руководила?

— Да.

— Ну-у. Любой, по необходимости? Мне отправляли все протоколы ее совещаний, все доклады о встречах, финансовые отчеты и…

— Может, кто-то из найденных ею сирот, — спрашивает Сигруд, — был особенным?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду что-то такое, чем Шара занялась бы лично.

— У нас были дела повышенной важности, — говорит Ивонна. — Связанные с опасностью или экстремальными обстоятельствами.