Зеркальная, по Чернышеву переулку — Малая Суровская, и по Гостиной улице — Большая Суровская. По замечанию бытописателя Петербурга середины XIX в., «не изменившись в наружности своей, Гостиный двор, особенно в последнее время, украсился богатыми магазинами, в роскошной отделке не уступающими лучшим магазинам Невского проспекта»[322]. В Гостином дворе шла торговля всеми промышленными товарами, которые производились в Российской империи, а также за рубежом. Продовольствием, однако, здесь не торговали, опасаясь антисанитарии.

В романе «Бедные люди» (1846) Варенька Доброселова решает купить в Гостином дворе в подарок к дню рождения студента Петра Покровского собрание сочинений Пушкина. «Я знала, — пишет она в своих воспоминаниях, — что у букинистов в Гостином дворе можно купить книгу иногда в полцены дешевле, если только поторговаться, часто малоподержанную и почти совершенно новую. Я положила непременно отправиться в Гостиный двор». Здесь она встречает старика Покровского, который тоже выбирает подарок своему Петеньке, и они, отчаянно торгуясь и сложив свои средства, наконец покупают искомое собрание — «целых одиннадцать книг» «в весьма красивом переплете» за тридцать два рубля с полтиною на ассигнации.

Торг героев «Бедных людей» с гостинодворским букинистом может вызвать недоумение у современных читателей. Предварительно Варенька сообщает: «Этот день рождения не давал мне покоя ни днем, ни ночью. Я непременно решилась напомнить о своей дружбе Покровскому и что-нибудь подарить ему. <…> Я знала, что ему хотелось иметь полное собрание сочинений Пушкина, в последнем издании, и я решила купить Пушкина».

В Суконной линии по Невскому проспекту в середине 1840-х гг. книгами торговали Я. Исаков, Ф. Свешников, А. Сорокин и др., в Зеркальной линии по Садовой — Н. Овсянников.[323] Но Варенька, видимо, покупает книги не у них, а на книжном развале у «букинистов», так как у них цены дешевле, чем «в лавках». Переговоры с гостинодворским букинистом она изображает в своих записках так: «К моему счастию, я нашла весьма скоро Пушкина, и в весьма красивом переплете. Я начала торговаться. Сначала запросили дороже, чем в лавках; но потом, впрочем не без труда, уходя несколько раз, я довела купца до того, что он сбавил цену и ограничил свои требования только десятью рублями серебром. Как мне весело было торговаться!.. Бедная Матрена не понимала, что со мной делается и зачем я вздумала покупать столько книг. Но ужас! Весь мой капитал был в тридцать рублей ассигнациями, а купец никак не соглашался уступить дешевле. Наконец я начала упрашивать, просила-просила его, наконец упросила. Он уступил, но только два с полтиною, и побожился, что и эту уступку он только ради меня делает, что я такая барышня хорошая, а что для другого кого он ни за что бы не уступил. Двух с половиною рублей недоставало!».

Арифметика этого эпизода не может не вызвать вопросов. Книгопродавец сначала запросил за полное собрание Пушкина десять рублей, потом сбросил два с полтиной. У Вареньки тридцать рублей, и двух с половиной рублей ей не хватало. Как так?

Продолжим, однако, чтение. «Я готова была заплакать с досады, — рассказывает героиня. — Но самое неожиданное обстоятельство помогло мне в моем горе». У другого стола с книгами она заметила старика Покровского, пришедшего в Гостиный двор с той же целью — купить подарок к дню рождения сына. Сделать это бедному старику было непросто: с одной стороны, он мало что понимал в книгах, с другой — средства его были более чем ограниченны. «Я спросила, много ли у него денег? „Да вот, — тут бедненький вынул все свои деньги, завернутые в засаленную газетную бумажку, — вот полтинничек, двугривенничек, меди копеек на двадцать“». Финансов у отца Покровского было меньше рубля. И вместе с тем их оказалось как раз столько, чтобы решить проблему.

Гостиный двор. Гравюра Л.-Ж. Жакоте по рисунку И. Шарлеманя. 1850–1862

«Я его тотчас потащила к моему букинисту. „Вот целых одиннадцать книг стоит всего-то тридцать два рубля с полтиною; у меня есть тридцать; приложите два с полтиною, и мы купим все эти книги и подарим вместе“. Старик обезумел от радости, высыпал все свои деньги, и букинист навьючил на него всю нашу общую библиотеку». Денег хватило копейка в копейку!

Сцена, в которой старик Покровский дарит сыну в день его рождения собрание сочинений Пушкина, очень умилительна. «Это был лучший день в целые четыре года моей жизни», — сообщает Варенька. Замечательно! Но как же все-таки быть с арифметикой? У читателей эпохи Достоевского вопросов здесь не возникало…

При внимательном чтении можно заметить, что, представляя свой капитал, Варенька говорит о тридцати рублях ассигнациями. Букинист же запрашивает с нее за полный комплект книг Пушкина десять рублей серебром. Ассигнации — это бумажные деньги, введенные в России в 1769 г., при Екатерине II. Они имели хождение наряду с серебряной монетой; выпускались до 1843 г. (когда взамен их был начат выпуск государственных кредитных билетов) и находились в обращении до 1 января 1849 г. Ассигнации котировались гораздо дешевле серебряной монеты. В 1840-х гг. официально утвержденный денежный курс составлял три с половиной рубля ассигнациями за один серебряный рубль.

Букинист первоначально просил 10 руб. серебром, то есть 35 руб. ассигнациями; затем сбросил цену до 32 руб. 50 коп. ассигнациями. Вареньке, у которой было 30 руб., недоставало 2 руб. 50 коп. У старика Покровского было 70 коп. серебром, то есть 2 руб. 45 коп. в пересчете на ассигнации, плюс 20 коп. медью, что приблизительно равнялось 5 коп. серебром. Таким образом при объединении средств героев как раз и складывалась требуемая сумма.

В повести «Двойник» (1846) в первый день событий в Гостиный двор заезжает господин Голядкин, главный герой произведения, который также горячо торгуется с местными купцами. «Попав на Невский проспект, герой наш приказал остановиться у Гостиного двора. Выпрыгнув из своего экипажа, побежал он под аркаду, в сопровождении Петрушки, и пошел сразу в лавку серебряных и золотых изделий». Затем «в магазин разных дамских материй». «Потом посетил и еще несколько лавок; везде торговал, приценялся к разным вещицам, спорил иногда долго с купцами, уходил из лавки и раза по три возвращался, — одним словом, оказывал необыкновенную деятельность». Так, в первой же из лавок, «сторговав один обеденный и чайный сервиз с лишком на тысячу пятьсот рублей ассигнациями и выторговав себе в эту сумму затейливой формы сигарочницу и полный серебряный прибор для бритья бороды, приценившись, наконец, еще к кое-каким в своем роде полезным и приятным вещицам, господин Голядкин кончил тем, что обещал завтра же зайти непременно и даже сегодня же прислать за сторгованным, взял нумер лавки и, выслушав внимательно купца, хлопотавшего о задаточке,