– «Морской Джек» – хорошее судно, но мы не часто берём пассажиров, – сказал Фергюс. – Койки маленькие, а стряпня вообще отрава, зато плата за проезд невысока.

Оделия заплатила за места на корабле, и Фергюс провёл их по палубе к толстой металлической двери, через которую они попали во внутреннюю часть судна. Металлический пол и лестницы позвякивали под ногами, звук шагов разносился по большому кораблю долгим эхом. Пейсли, рассматривая металлические стены холодного серого цвета, решила, что «Морской Джек» больше машина, нежели корабль: никакой роскоши – только функции.

Фергюс показал их спальные места: две двухэтажные кровати с узким промежутком между ними. Пейсли заглянула в каюту: она оказалась меньше купе поезда.

– Извините, у нас сегодня полный корабль пассажиров. Назревает серьёзная заварушка. Вы, верно, слышали, что Георг собирается начать войну с Северными королевствами? – Фергюс умолк и посмотрел на друзей.

– О да, мы об этом слышали, – кивнул Корбетт.

Пейсли посмотрела на Хэла, и тот озорно ей улыбнулся.

– Ну, многие люди пытаются попасть домой или просто сбежать от людей двора по каким-то своим причинам – если вы понимаете, о чём я! – добавил Фергюс и, подмигнув, постучал себя по носу кончиком пальца.

Моряк посмотрел на Пейсли, и нервы у девочки натянулись до предела. Она одёрнула рукав, проверяя, надёжно ли прикрыты звёзды на запястье, однако Фергюс уже смотрел не на неё, а на подозрительного вида мужчину с выгоревшими знаками кригара на голове, заходящего в соседнюю кабину. Незнакомец пристально оглядел друзей с ног до головы, причём особо внимательно шарил глазами по Хэлу и Оделии.

Когда дверь за ним закрылась, Фергюс понизил голос:

– Это небесный бродяга, его разыскивает Георг, не злите его. Вы же знаете этих типов – беспощадные бойцы.

Оделия вскинула бровь, и Пейсли едва не рассмеялась. Очевидно, Фергюс не мог объективно судить о беспощадности, потому что не был знаком с Оделией.

– Скоро нас ждёт знатная качка; надвигается шторм, и на вашем месте я бы поспал, пока есть возможность.

Насчёт шторма Фергюс не ошибся: недаром небо пылало роковым пламенем. Сразу после полуночи разыгрались волны, и корабль то подбрасывало вверх, то резко кидало обратно на воду.

Оделия сидела на нижней койке, привалившись спиной к стене.

– Не люблю море, – заявила она, когда судно в очередной раз накренилось. – Моя стихия – воздух, а от всей этой воды одни неприятности.

Впрочем, пока что неприятности были в основном не у Оделии, а у Корбетта. Стоило ему улечься на верхней койке, как уже через минуту он спрыгивал с неё и выбегал из каюты. Его тошнило.

Одного только Хэла всё устраивало: он крепко спал, громко похрапывая.

Пейсли села рядом с Оделией, устроившись на противоположной койке, и поджала под себя ноги, положив на колени драконье яйцо. Оно было тёплое и подросло так, что уже не помещалось в сумке. Пейсли чувствовала, что его нужно держать рядом с собой, хотя не могла объяснить, откуда у неё такая уверенность. Возможно, дело в шторме, но дракончик внутри яйца то и дело постукивал по скорлупе. Она взяла Оделию за руки:

– Всё будет хорошо; буря пройдёт, а мы скоро прибудем на место.

Оделия глубоко вдохнула, и Пейсли поняла, что ходящая с драконами изо всех сил сдерживает тошноту.

– Да, дайте мне ветер или хотя бы слабое дуновение, и я его оседлаю, но из-за этих волн мне хочется как можно скорее вернуться на славную твёрдую землю, которая не уходит из-под ног. Как только мы окажемся на суше, мы очень быстро найдём Дэкса, – сказала Оделия.

– Думаете, с ним всё в порядке? Мне постоянно кажется, что он в опасности – ничего не могу с собой поделать.

– Слушайте своё чутьё. Если вы считаете, что Дэкс в опасности, то, вполне возможно, так оно и есть.

– Не слишком обнадёживающе, – покачала головой Пейсли.

Мир озарила вспышка молнии, и, посмотрев в иллюминатор, девочка увидела тёмные волны, высокие и ужасающие, а потом всё вновь погрузилось во мрак.

– Вы предпочли бы, чтобы я вам солгала, ваше Георгейшество?

Пейсли поняла, что вся сила воли Оделии уходит на то, чтобы сдержать тошноту, в итоге ходящая с драконами стала ещё более прямолинейной, чем обычно. В небесах сердито заворчал гром.

– Нет, вы же знаете, что нет. Просто… я отвечаю за Дэкса и чувствую себя так, словно подвела его. Стоит мне только представить, что с ним могло что-то случиться, а меня рядом не было и я его не спасла…

Пейсли вдруг подумала о Таракане и о том, что его сестру забрали люди двора: он наверняка чувствовал себя беспомощным, будучи не в состоянии ни остановить солдат, ни вернуть сестру из-за Завесы. Она вспомнила, что Таракан сказал ей в соборе механиков: он служит Тёмной драконице, чтобы вернуть сестру. А поступила бы она сама так же ради спасения Дэкса?

– Когда мы воссоединимся с Владыкой драконов, будет большая радость, – сказала Оделия.

– Вы по-прежнему считаете, что Дэкс приведёт нас всех к свободе? – спросила Пейсли.

– Да. Я думаю, что он Магол, но и вы тоже, – ответила Оделия. – Неведомое Развёртывание движется сложными путями, и я не верю, что вы или он будете действовать в одиночку. Ваши звёзды будут помогать ему, а его звёзды – вам. И я чувствую, что все наши пути должны сыграть свою роль: и мой путь, и путь Корбетта, и даже путь Тёмной драконицы. В Небесном Механизме всё и вся связано. Мы этого не видим и не понимаем, почему так происходит, но это не нашего ума дело. Подумайте вот о чём. Если бы не схватили чтущую Марею, мы бы не опоздали на вокзал, люди короля не остановили бы поезд, мы бы не убежали в Йорк, я бы не встретилась со своими братьями и сёстрами, вы бы не получили Королевскую Звезду, мы бы не познакомились с капитаном Хьюитт, она бы не отвезла нас в Инвернесс, мы бы не воссоединились с Корбеттом, и друг его брата не взял бы нас на этот корабль. Подумайте, сколько шестерёнок крутилось, сколько путей изгибалось, сколько звёзд сияло, чтобы привести нас на этот несчастный корабль, который унёс нас на много метров от земли и теперь качает по волнам.

Пейсли рассмеялась:

– Да, думаю, всё это того стоило.

– Так и есть. Всё будет хорошо, Пейсли. Ану об этом позаботится.

Из уборной вернулся Корбетт и рухнул на койку Пейсли.

– Кажется, шторм усиливается, – глухо простонал он, прижавшись лицом к лоскутному одеялу.

– Порой путь бывает неровным, а потом снова