Однако он снова затевал рискованное предприятие; несколько тысяч в месяц наличными, идущие на расходы по содержанию хозяйства, заставят ощутить в какой-то момент разницу между успехом и визитом судебных приставов. Он затронул этот вопрос вечером после ужина, когда слуги подали кофе и портвейн.

– Дорогая, я подумал, как бы тебе понравилось провести несколько месяцев во Флориде?

Жена уставилась на него:

– Во Флориде? Делос, ты в своем уме? В это время года Флорида невыносима.

– Тогда в Швейцарии. Выбери сама. Устрой себе настоящий отпуск, столько, сколько захочешь.

– Делос, ты что-то затеваешь.

Гарриман вздохнул. «Затевать что-то» являлось безымянным и непростительным преступлением, за которое любой американский мужчина мог быть в один миг обвинен, допрошен, осужден и приговорен. Он иногда задавался вопросом: как же это получилось, что мужской половине рода человеческого пришлось всегда и во всем следовать женским правилам и женской логике, словно сопливому мальчишке под присмотром строгой учительницы?

– Возможно, в каком-то смысле. Мы с тобой оба согласились, что этот дом – нечто вроде белого слона. Я подумывал выехать и даже, может быть, продать участок – теперь он стоит больше, чем при покупке. Затем, избавившись от него, мы можем построить что-то посовременнее и не столь похожее на бомбоубежище.

Это увело мысли миссис Гарриман в сторону.

– Ну что ж, я сама подумывала, что хорошо бы построить другой дом, Делос, – скажем, маленькое шале в горах, ничего показного, не более двух или трех слуг. Но мы не выедем отсюда, Делос, пока его не построим, – в конце концов, надо же где-то жить.

– Я не думал о том, чтобы начинать строительство прямо сейчас, – сказал он осторожно.

– А почему бы и нет? Мы не становимся моложе, Делос; если мы хотим еще радоваться жизни, лучше не откладывать. Не беспокойся, я за всем прослежу сама.

Гарриман прокрутил в уме возможность дать жене заняться строительством, чтобы у той было занятие. Если он выделит деньги на ее «маленькое шале», она поселится в отеле неподалеку от выбранного ею места – и он сможет продать этого монстра, внутри которого они сейчас сидят. Ближайший родтаун находился менее чем в десяти милях, так что земля будет стоить дороже, чем обойдется новый дом Шарлотты, и при этом сразу же прекратится ежемесячная утечка денег из Гарриманова кармана.

– Возможно, ты и права, – согласился он. – Но почему бы тебе не приступить прямо сейчас; ты все равно не сможешь жить здесь и наблюдать за всеми мелочами строительства. Я бы предложил выехать отсюда; это место пожирает кучу денег на налоги, содержание и обслуживание.

Она затрясла головой:

– Не может быть и речи, Делос. Это мой дом.

Он вынул изо рта почти потухшую сигару.

– Сожалею, Шарлотта, но совместить не получится. Если начнешь строительство, здесь уже не останешься. А если остаешься, мы закроем эти подземные катакомбы, выгоним дюжину бездельников, на которых я то и дело натыкаюсь, и будем жить в коттедже на поверхности. Я сокращаю расходы.

– Уволить слуг? Делос, если ты думаешь, что я должна обеспечивать тебе домашний уют без надлежащего штата, то ты просто…

– Прекрати. – Он встал, отшвырнув салфетку. – Для создания уюта не нужен отряд слуг. Когда мы поженились, слуг у тебя не было; ты сама стирала и гладила мои рубашки. Зато у нас был дом. А это место принадлежит упомянутому тобой штату. Так вот, мы от них избавимся, оставим только повара и дворецкого.

Казалось, она его не слышала.

– Делос! Садись и веди себя прилично. Что это за разговоры о сокращении расходов? У тебя какие-то проблемы? Да? Ответь мне!

Он сел на место и ответил усталым голосом:

– А что, у человека не может просто возникнуть желание сократить расходы – для этого непременно должны быть какие-то проблемы?

– В твоем случае – да. Ну, так в чем дело? Не увиливай.

– Видишь ли, Шарлотта, мы же давно договорились, что о делах я говорю только в конторе. Что касается дома, нам просто не нужно жилище такого размера. Была бы у нас куча ребятишек…

– О! Ты опять обвиняешь меня?!

– Послушай, Шарлотта, – начал он снова усталым тоном, – я никогда не обвинял тебя и не делаю этого сейчас. Я только предлагал нам обоим посетить врача и выяснить, по какой причине у нас нет детей. И вот уже двадцать лет ты заставляешь меня расплачиваться за эти слова. Но с этим все давно кончено; я просто отметил, что двум людям не нужны двадцать две комнаты. Если ты хочешь новый дом, я заплачу за него разумную цену и выдам щедрую сумму на хозяйство. – Он хотел было сказать сколько, но передумал. – Или же ты закроешь эти помещения и переселишься в коттедж наверху. Просто мы перестанем швыряться деньгами – на какое-то время.

Она уцепилась за последнюю фразу.

– «На какое-то время»? Что происходит, Делос? На что же ты собираешься швырять деньги? – Когда тот не ответил, она продолжила: – Очень хорошо, если ты не скажешь мне, я позвоню Джорджу. Он мне скажет.

– Не делай этого, Шарлотта. Предупреждаю тебя. Я…

– Что – ты? – Она посмотрела ему в лицо. – Мне и не нужно говорить с Джорджем; все видно по твоей физиономии. Такое же выражение лица было у тебя, когда, заявившись домой, ты объявил, что спустил все наши деньги на эти дурацкие ракеты.

– Шарлотта, это нечестно. «Скайуэйс» окупились. Они принесли нам кучу денег.

– Это сейчас не важно. Я знаю, почему ты ведешь себя так странно: тебя опять обуяла эта старая сумасшедшая идея с полетом на Луну. Так вот я этого не потерплю, слышишь? Я остановлю тебя; я не буду с этим мириться. Завтра с утра я отправлюсь к мистеру Каменсу и выясню, что необходимо сделать, чтобы тебя образумить. – Жилы на ее шее дергались.

Он выждал, успокаивая нервы перед тем, как продолжить.

– Шарлотта, на самом деле у тебя нет реальных причин жаловаться. Что бы со мной ни произошло, о твоем будущем позаботятся.

– Ты думаешь, я хочу остаться вдовой?

Он задумчиво посмотрел на нее:

– Кто знает…

– Ах ты… Ах ты бессердечная тварь! – Она встала. – Мы больше не будем говорить на эту тему, не возражаешь?

Не дожидаясь ответа, она оставила мужа одного.

Когда он вошел в свою комнату, его ждал лакей. Дженкинс поспешно поднялся и начал готовить ванну для Гарримана.

– Оставь, – проворчал Гарриман. – Я сам могу раздеться.

– Вам ничего не понадобится этим вечером, сэр?

– Ничего. Но пока не уходи, если хочешь. Присаживайся, налей себе выпить. Как долго ты женат, Эд?

– Что ж, я не прочь. – Слуга налил себе выпивку. – В мае будет двадцать три года, сэр.

– Ну и как жилось? Если не хочешь, не говори.