– Твои хозяева.

– Могу. Правители Пандарии, – зандаларка снисходительно улыбнулась. – Ты же знаешь, что это была ловушка, верно? Не на тебя лично, на твоего лучника. Он разозлил меня. И завлечь его в ловушку было совсем не сложно.

– И ты подумала, что если поймаешь его, то и меня?

– Надеялась на это.

Они направились к востоку и миновали тропу, которой должны были уйти люди и сестра Цзянь-ли. Вол’джин не заметил никаких следов преследования.

– Ты позволишь наживке сбежать?

– Если они сумеют уйти от тех, кого я послала следом, – пусть бегут, – зандаларка взглянула на Вол’джина. – Не думаешь же ты, что я могла позволить им так просто это сделать? Отпустить жертву – значит, показать свою слабость могу. Они и так уже считают нас слабыми. Хотя лично меня побег твоих товарищей мало волнует. Скажу даже, что он мне на руку. Истории, которые они расскажут, поселят страх в сердцах наших врагов. Они будут куда полезнее, чем какая-нибудь армия Амани, которая обещает защищать наш фланг.

Вол’джин ничего не ответил, скрыв удивление, которое его захлестнуло при упоминании союзников из Амани.

– Даже если у них получится сбежать, им никто не поверит. Но зато сказка получится неплохая. Дворянин из Альянса, которого Вол’джин спас от троллей. Вол’джин, вернувшийся из мертвых – не больше, не меньше.

Она провела его туда, где два грума держали под уздцы двух стройных ящеров. Позади оседланных тварей стояли две повозки – явно сделанные пандаренами, только запряжены в них были мушаны.

Зандаларка оседлала красного ящера и замерла в ожидании, когда тролль присоединится к ней, забравшись на зеленого в полоску.

– Этот зверь принадлежал офицеру, которого ты убил. Я сочла, что он слишком раздражает меня, так что была готова им пожертвовать. Поехали со мной, Вол’джин. Почувствуй, что значит скакать по этой земле.

Ее ящер сорвался с места и быстро понесся вперед. Его зверь получил удар пятками по ребрам и с готовностью ринулся в погоню. В тот момент, когда она предложила гонку, не было ничего в мире, чего Вол’джин желал бы меньше. Но когда ветер стал играть его волосами, а тело вспомнило, как правильно распределять вес на спине несущегося ящера, старые радости вновь разгорелись в его душе. Скорость и свирепая сила твари под седлом вкупе с духом этого цветущего края были просто упоительны.

Вол’джин еще раз ударил ящера по ребрам. Тот повиновался, зная, что если он не побежит быстрее, его ждут гораздо более жестокие удары. Когти взрывали золотистый дерн. Вол’джин прильнул к шее ящера и резко, хрипло рассмеялся, догнав и перегнав свою спутницу.

Он продолжил гонку, доверив ящеру выбор направления. Зверь знал, куда они направлялись, а Вол’джину было все равно. На краткий миг в седле он забыл обо всем: о своей миссии, об Орде, о Гарроше, о монастыре. И пусть это бремя все еще оставалось позади, в заляпанной кровью пыли лагеря зандаларов, теперь Вол’джин задышал свободно. Он даже не мог припомнить, когда в последний раз чувствовал себя так хорошо – видимо, это было слишком давно.

– Сюда!

Дорога привела их к дворцу Могу’шан, молнии на фасаде которого приближались к пику своей еженощной ярости. Зандаларка направила своего скакуна на восток, между двумя холмами. Вол’джин поспешил следом, и скоро их гонка завершилась возле длинного низкого здания с островерхими крышами на башенках и крыльями, что смыкались вокруг внутреннего двора. Он спешился и бросил поводья груму, который за мгновение до этого принял удила из рук его спутницы, а потом проследовал за ней через главный вход.

Зандаларка громко хлопнула в ладоши, и из дверей и коридоров высыпали тролли с почтительно склоненными головами. Большинство из них были гурубаши, если Вол’джин правильно определил по татуировкам, но командовали явно зандалары. Спутница указала на него:

– Это Вол’джин из Черного Копья. Если его имя не знакомо кому-то из вас, то я позавтракаю вашим сердцем на рассвете. Помогите ему принять ванну и оденьте должным образом.

Одна из служанок впереди остальных громко принюхалась, глядя на Вол’джина.

– Он же из Черного Копья, хозяйка. Он должен валяться со свиньями, а одежду воровать у свинопасов.

Спутница Вол’джина двигалась так быстро и так сильно ударила служанку по щеке, что та не сумела бы увернуться, даже если бы у нее была неделя, чтобы подготовиться к этому.

– Он темный охотник. Его следует почитать – как избранника лоа. Вы должны позаботиться о том, чтобы он сиял, подобно богу. Завтра в полдень, если его красота не заставит могу рыдать от восхищения, а зандаларов – выть от зависти, вы почувствуете мой гнев на своей шкуре. Ну же!

Слуги бросились врассыпную – все, кроме старухи, распростертой без чувств на полу. Зандаларка обернулась и с легкой улыбкой заметила:

– Надеюсь, твои пандарены служат тебе более преданно. Временами я думаю, что даже люди – вроде твоего стрелка – более приспособлены к служению. Но… мы обсудим это и многое другое, когда ты закончишь омовение и будешь одет, как до́лжно.

Вол’джин, несмотря на то, что не питал никакой любви к зандаларам в целом, почувствовал, что она вызывает у него интерес.

– А ты поможешь мне вспомнить свое имя.

– Нет, мой дорогой Вол’джин, – ее улыбка стала шире. – У тебя нет ни единого шанса вспомнить его, потому что ты никогда его не слышал. Но чуть позже я тебе скажу его и постараюсь, чтобы ты никогда его не забыл.

Вол’джин отказался бы потворствовать ее желанию отмыть его и приодеть, если бы необходимость прислуживать ему не приводила слуг в такое неистовство, что в итоге они мучались гораздо сильнее, чем он сам. Для зандаларов и гурубаши было абсолютно невыносимо омывать его, подстригать волосы и ногти, втирать благовония в ладони и ступни, а затем одевать в красивый шелковый килт с поясом из кожи ящера. Более того, им пришлось отдать ему должное и предоставить честь вооружиться маленьким церемониальным кинжалом, в перевязи слева под мышкой. Правом носить его обладали лишь темные охотники. Как бы им ни хотелось избавиться от него как от представителя самого никчемного и непокорного племени низко павших «дворняг», даже самые ничтожные из них осознавали, что никогда не заслужат тех почестей, что сейчас оказывали Черному Копью.

Магия этого места тоже играла на его стороне, убеждая Вол’джина, что он и в самом деле достоин похвал и почитания. И малая часть тролля где-то глубоко внутри радовалась обходительному отношению хозяйки – ибо он заслуживал его. Гурубаши и Амани могли сколько угодно фыркать в сторону Черного Копья, но когда зандаларский король Растахан пытался объединить всех троллей, именно Вол’джина призвали представлять свое племя. Пускай он отказался примкнуть к остальным племенам, заявив, что теперь его семьей стала Орда, сам факт приглашения имел большое значение.

Как только Вол’джин был готов, слуга с вытянутым лицом провел его в центральный внутренний двор. Посередине горел огонь в круге, сложенном из простых камней. Рядом располагался маленький стол с двумя золотыми кубками и таким же графином, полным темного вина. Между ним и огнем лежали две циновки для отдыха, так, чтобы сидящие на них могли легко дотянуться до напитков.