на выпускном попробовал и ту самую «Столичную». А уж когда перебрался в студенческое общежитие… «тренировки» стали интенсивными и регулярными.

– Идиот, – пробормотал я.

Потёр глаза, зевнул. Покачал головой, спровоцировав уколы боли в голове (и не менее болезненный плеск жидкости в мочевом пузыре). «Не снял перед сном часы», – промелькнула мысль. Сунул руку по одеяло и мысленно добавил: «Но уснул без трусов. Интересно». Посмотрел на циферблат наручных часов – положение стрелок не рассмотрел, хотя поднёс часы к самому носу. Но сообразил, что будильник не прозвенит: не только потому что я его не завёл, но и потому что он остался в маминой квартире. Приподнялся на локте, но с дивана не встал: услышал… сопение.

Повернул голову и озадаченно хмыкнул: рассмотрел рядом с собой на диване (у самой стены) скрючившуюся в позе зародыша человеческую фигуру. Женскую фигуру – без сомнения. Чтобы понять это мне не понадобились ни очки, ни много света. Узнал свою одноклассницу: Алину Волкову. Для этого мне хватило и того освещения, которое давал уже раскрасивший небо за окном рассвет. Я увидел, что десятиклассница спала без одеяла (его намотал на себя я) и без одежды. Заметил крупную родинку у неё на спине (чуть выше поясницы, рядом с позвоночником). Резко сел – нарушил тишину скрипом диванных пружин.

Потёр глаза. Но не навёл в них «резкость» и не прояснил память. Да и девчонка не исчезла.

«Что вчера было?» – подумал я.

И тут же «вспомнил» ответ: «Было».

Глава 18

Жалобы мочевого пузыря временно отошли для меня на второй план. Да и стали они теперь не столь настойчивыми: словно даже мочевой пузырь слегка ошалел от моих воспоминаний и решил, что поход в уборную подождёт. Я поспешно накрыл Волкову одеялом – Алина тут же закуталась в него по самые уши. Почесал свой лоб. На способность здраво мыслить это действие не повлияло и не приглушило головную боль. Момент за моментом я прокрутил в голове предшествовавшие «финалу» события вчерашнего вечера – убедился, что никакого насилия не было, и что Волкова перед постельной сценой совсем не походила на «дрова». Мысленно воспроизвёл «весь процесс». Хмыкнул. Отметил, что не ударил в грязь лицом: проявил юношеский задор и воспользовался «богатым» опытом зрелого мужчины. «Да я – половой гигант! – промелькнула мысль. – Только правильно пить не научился. А точнее: разучился».

Я слегка успокоился, покачал головой. Снова посмотрел на циферблат наручных часов, но не рассмотрел положение стрелок. Удивился, почему не снял часы перед сном: ремешок за ночь натёр кожу на запястье. «По утрам, надев трусы, не забудьте про часы», – мысленно проговорил я строки из стихотворения Андрея Вознесенского. Взглядом отыскал журнальный столик, где оставил вечером очки… и трусы. Поленился идти за своими вещами: решил, что пока в качестве одежды обойдусь только часами. Прилёг. Несколько секунд рассматривал в полумраке Алинин затылок. Усмехнулся и решительно прогнал мелькнувшие перед мысленным взором «пикантные» сцены прошедшей ночи (с участием моей соседки по парте). Уставился в потолок. И снова отправил «запрос» в «банк воспоминаний». Вчерашний день я помнил чётко… до пятой или шестой рюмки водки. Вечерние же воспоминания изобиловали «белыми» пятнами.

По мере получения «ответов», я сцену за сценой восстанавливал в памяти события четверга. Начал цепочку воспоминаний с того момента, как расстался у своего подъезда с Кукушкиной: грустная Лена отправилась на учёбу в одиночестве, а я зашагал к дому Волковой. Отметил, что вчера так и не повидал Алинину бабушку. Дверь сорок четвёртой квартиры мне открыла не Нина Владимировна, а её внучка. Вместе с одноклассницей поднялся на пятый этаж, где (как выяснил позже) Волковы не проживали: они обменяли квартиру в Москве на две квартиры в Рудогорске, что находились в одном доме, в одном подъезде. В сорок четвёртой квартире Алина и её бабушка жили (туда они и перевезли московскую мебель). А сорок восьмая квартира большую часть времени пустовала. Это всё, что рассказала вчера Алина о своём прошлом (помимо воспоминаний о маме и о дне её смерти).

Я вчера сделал вывод, что в квартире на пятом этаже Волкова устроила своеобразный притон. Здесь она уединялась, чтобы «поразмыслить» и покурить: Нина Владимировна не выносила запах табачного дыма – именно поэтому, войдя в сорок восьмую квартиру, Алина всякий раз меняла одежду. Здесь же Волкова поселила Барсика: котёнок беспрепятственно расхаживал по всем комнатам (и метил их лужами). А ещё в этой квартире моя соседка по парте уже второй год подряд переживала годовщину смерти своей матери. Примерный план этих переживаний я вычислил сам: ближе к вечеру. Основными пунктами в нём значились: вдоволь поплакать, предаться тоске по умершей матери и по «прошлым денькам», выкурить пару пачек сигарет, исписать рифмованными строками один или два блокнота (я заглянул в один из тех, что хранились в серванте)…

Ну а в финале Алина планировала напиться (в холодильнике дожидались своего времени бутылки с вином и с водкой) и уснуть (она заранее подняла на пятый этаж комплект постельного белья). Вчера она клятвенно заверила меня, что падать из окна и лететь навстречу асфальту в списке её дел на четверг не значилось. Хотя я заподозрил, что планы моей одноклассницы могли и измениться – когда заглянул в её старенький холодильник и обнаружил там минимум продуктов и семь бутылок спиртного. Признал, что ностальгировать Волкова решила не по-детски. И вспомнил об открытом настежь окне (таким образом, по словам Алины, она боролась с табачным дымом). Прикинул: куча спиртного, открытое окно… А завтра мне позвонит классная руководительница и сообщит, что моя соседка по парте погибла. «В этот раз не позвонит, – сообразил я. – Потому что я не заболел после похода».

Волкова пошевелилась, перевернулась на другой бок. Я прикрыл одеялом её острое плечо. Хмыкнул, вспомнив, как вчера убеждал её в том, что знаю будущее.

* * *

– Следи за моей мыслью, Волкова, – говорил я.

Показал девчонке сжатые в кулак пальцы.

– Во-первых: я говорил, что физичка тебя спросит на уроке – так и случилось.

Отогнул мизинец.

– Во-вторых: предсказал, что Кравцова плюхнется в воду. И в воскресенье это произошло: у тебя на глазах.

Я отогнул безымянный.

– Результаты хоккейных матчей на Кубке Канады тоже подтвердились.

Отогнул средний.

Спросил:

– Волкова, ты улавливаешь мою мысль? Понимаешь, к чему я веду?

Алина в ответ лишь пожала плечами. Ни хоккей, ни Кравцова, ни физика её вчера действительно не интересовали.

И тогда я отогнул указательный палец.

Сказал:

– Я знаю, Волкова, ты