— Эх, если б ты еще видела не только пятна, а как и где они появляются, — досадливо пожалел Кирт.

— Если бы бабушка была дедушкой, у нее был бы… — Я замолчала, давая возможность щитовику закончить мысль, а потом пояснила: — Таковы условия дара. Смерти можно избежать, но четкой инструкции никто не даст. Не положено! В основе этой игры лежит право выбора: выбора жизни, выбора смерти. Я вижу то, что вижу, и знаешь, Кирт, если бы меня еще и подробностями грузили, я бы уже лет десять как свихнулась.

— Идете? Или в трактир придется добираться пешим ходом, — намекнул Керт.

Мы выбрали боковую улочку, огибавшую подковой ту, где случился горшочный цветопад. Оставалось только радоваться, что Шериф в столице Ваписанты бывал неоднократно и ориентироваться на местности мог даже с больной головушкой.

Общеизвестно: когда ждешь сам, кажется, будто время почти стоит на месте или плетется со скоростью столетнего старца, выползшего в скверик на вечерний променад. Стоит заняться каким-нибудь, даже самым пустячным делом, и вот уже стрелки на кругу пускаются играть в догонялки, секунды сбиваются в минутки, а те в свою очередь составляют ожерелье часа.

Конечно, подсознательно я употребляла привычные слова, но и в местных ориентировалась без труда. Спасибо памяти Кимеи. Система счисления времени на Фальмире отличалась от земной в лучшую сторону. Она была десятичной. Сутки составлялись из двадцати фаров, а те вмещали ровно по сто алей. А секунда счету не подлежала, но именовалась философски и просто — мир.

Так вот, полночь, по местным меркам, двадцатый фар уже пробила, когда мы лишь приближались к трактиру, замешкавшись с обходным путем, где не шла бомбардировка горшками. По счастью, все равно не опоздали. На двор трактира нас впустил пьяненький и веселый сторож, даже ничего не спросив. Может, запомнил, как мы, такие яркие, несколькими часами ранее уходили?

В повозке никого не было. Умаявшийся Фиилор задрых сразу, едва его голова коснулась сена в повозке. Он спал, комкая юбку так, чтобы надежно обнимать мешок с ключами. Мы не рискнули рассматривать выломанную ножку трона в столице, чтобы не навевать на себя подозрений случайных прохожих.

Поддатый трактирщик и его столь же нетрезвый племянник добрались до повозки немногим позже нас. Кирт то ли сжалился над гуляками, то ли заволновался о нашей безопасности, но отправил хозяев транспорта в повозку пассажирами, а сам «сел за руль». То есть взял вожжи. Благодарные владельцы тут же задали храпака, тем самым обеспечивая нам все условия бодрствования и возможность беседы.

— Как думаешь, теперь куда? — тихо спросил Кирт у Шерифа, сидевшего на повозке рядом.

— Дагонтар, — озвучил очевидную цель жрец односложно и мрачно в пику веселому празднику, царящему в городе.

Кирт присвистнул, а я тяжко вздохнула. Прогресс налицо: начали с мелкого побирушничества и пьянства, перешли к кражам и вандализму. Канализация, тюрьма, дворцовая площадь. Теперь на очереди реликвия — символ власти высшего жреца Дагонта. Боюсь, ее тишком утянуть никто не позволит.

— Не опасно нам туда? — задумался Керт. — Ты, жрец Первоотца, метку Ушедшего видишь, а служители Дагонта не разглядят?

— Вы не зря плащи паломников носили, — помолчав, ответил Шериф. — Свет его благословения сейчас ярче метки, спрятанной в ауре. Заслонил все. Пока он сияет, как раз время в Дагонтар наведаться.

— Ты заранее все продумал? — восхищенно присвистнул Кирт, уяснив, какого рожна нас всех таскали в обитель Первоотца Милосердного, как простых фанатиков-паломников.

Я же лишь сильнее зауважала жреца. Верующий-то он верующий, а даже свою веру на пользу делу пустить ухитрился. С другой стороны, это дело и его богу, похоже, выгодно, поэтому в плюсе все остаются. Нам остается надеяться, что нюх гончих Дагонта и его служителей не настолько остер, чтобы за меткой паломников разглядеть следы касания Ушедшего. Не то устроят нам не только головомойку, а еще и полный комплект очистительных процедур с банными в придачу.

Каким образом жрецам, по совместительству местной СЭС и службе надзора за неблагонадежными элементами, удавалось натаскивать собак на определение отступников, не ведал даже наш всезнающий Шериф. Я еще понимаю, когда пес реагирует на запах немытого тела, но как они злостных еретиков умудряются вынюхивать? Неужели и эта часть населения Фапьмира имеет свой, особый запах? Или все куда проще и песики просто чуют аромат страха? Словом, по-любому вопрос, в достаточной ли мере прикрыл нас Первоотец и насколько хватит его защиты, будет очень актуален.

Покопавшись в информации, бессистемно распиханной в памяти Ким, я нашла-таки разгадку головоломки, подсознательно не дававшей мне покоя последнее время: с чего это местные люди и боги так взъелись на Ольрэна и его адептов. История началась во времена ухода, пардон за каламбур, Ушедшего, чем-то там подгадившего своим коллегам. Боги, если греко-римских вспомнить, вечно между собой против кого-нибудь дружили.

Позже сверху в общую кучку людской неприязни год за годом капали проделки жрецов и адептов бога, каждый из которых нес в массы «слово Ольрэново» в меру своего разумения, которое зачастую воспринималось как маразм. То, что сотворил Йорд с нами троими, надругавшись над телами погибших, не слишком выбивалось из общего стройного ряда выходок. Лишенные, как и все прочие, дара творить, последователи Ольрэна решительно восполняли недостачу таланта дурной инициативой, от которой горько приходилось всем, подвернувшимся под руку.

Отсюда гонения и жестокие приговоры. Вряд ли кто пострадал безвинно. Адептов Ушедшего не признавал ни один из оставшихся богов, и они не могли продемонстрировать свою непричастность, сотворив в качестве алиби самый обычный из символов-знаков. Поэтому суд был относительно справедливым (мало ли кто ступил на стезю поклонения Ушедшего чисто по дури?) и скорым. Пока преданный сторонник не успел ничего нашутить-вытворить, его скоренько подвергали воспитательным процедурам: от самой мягкой — заключения в монастырь на вечное перевоспитание, до крайней — убийства. Нам, пусть в аурах и просматривался знак Ольрэна, повезло: знаки Первоматери и Всеотца изобразить с ходу при встрече со жрецом мы могли, а значит, в скверне не погрязли. Поэтому Шериф к нам вполне терпимо относился даже поначалу. Если, дескать, эти меченые небо коптят и не отвержены, знать, на то промысел Первоотца есть. Это уж потом (хотелось бы надеяться, он в вопросе разобрался детально) за еретиков нас с Дабл-Кей принимать перестал и, возможно, даже чуть-чуть привязался. Все-таки бок о бок одно дело делаем…

За мысленными рассуждениями я и не заметила, как смолкли спутники, слушая празднующую столицу, храпящих людей и ночь, робко пытающуюся втиснуть звуки природы в человеческое буйное веселье.

Назавтра же нас снова ждала дорога. Дагонтар был основан раньше столицы Валисанты, пусть и никогда не примерял ее на себя. В этом городе, как объяснил Шериф, всегда была крепка церковь Дагонта, именно его выбрал своей резиденцией глава псарей Законника-Очистителя.