Итак, в 1886 году уроженец Венгрии Вильям Овид Моор в Нью-Йорке поступил в Медицинский колледж американского Колумбийского университета и закончил его в 1889-м по специальности «Внутренние болезни». Стал практикующим врачом, доктором медицины. Занимался исследованиями в области химии и фармацеи и их апробацией в практической медицине. Результаты его научных исследований были положительно отмечены в американских специальных медицинских изданиях. Петербургский еженедельник «Практический врач» откликнулся на «крайне важное открытие американского врача W. Moor’а», предложившего новое противоядие при отравлениях морфием и опиатами. Автор публикации д-р В.Ф. Вильямович высказал надежду на то, что, если в России хотя бы отдельные врачи примут на вооружение открытие Моора, значит, удастся «спасти жизнь нескольким больным»[145].

В Нью-Йорке Вильям Овид Моор встретил гастролирующую по Америке актрису Анну (домашнее имя — Нина) Радлофф. В 1898 году их брак был зарегистрирован. По настоянию мужа Нина рассталась со своей актерской карьерой. Отправились путешествовать по Европе, в Риме у них родились дети…

Связи Моора с семьей В.В. Радлова шли еще и по другой линии: сестра Вильяма Овида вышла замуж за брата его жены Анны, сына академика Александра Васильевича Радлова, приехала в Россию и жила там до своей эмиграции в начале 1920-х как Ирен фон Радлофф[146]. В России Вильям Овид Моор уже под именем Вильяма Рудольфовича Моора в 1903 году, чтобы подтвердить свой американский диплом, сдал соответствующие экзамены в Петербургской военно-медицинской академии, получил российский диплом лекаря и назначение старшим врачом в один из лазаретов Академии. Продолжал лабораторные исследования. Публикации об этих исследованиях встречаются в «Известиях Императорской академии наук».

Кроме того, он имел большую частную практику. Снимал шестикомнатную квартиру на Васильевском острове в доме 34 по 9-й линии, неподалеку от своего знаменитого тестя, который жил в Академическом доме на углу Университетской набережной и 7-й линии.

В 1906 году умерла дочка В.Р. Моора — одна из близнецов, четырехлетняя Ромочка. В 1908-м умерла жена. Дочку Анжелу он делил теперь с Василием Васильевичем Радловым: большую часть времени девочка проводила у деда. Получила прекрасное домашнее образование — владела шестью иностранными языками. Сам Вильям Рудольфович знал восемь языков, а про академика В.В. Радлова говорили так: «Европейские не считаются, а восточных — сорок пять».

Через некоторое время Вильям Рудольфович Моор снова женился. Но если первая жена по его требованию оставила сцену, то вторая свою актерскую профессию бросать не собиралась.

Успешному практикующему врачу и ученому В.Р. Моору было тогда сорок пять лет, его новой жене — около тридцати.

Любовь Юльевна, Любочка, Любаша — родом из вологодских дворян Зубовых. Ее родители, Юлий Михайлович и Софья Петровна Зубовы, владели имением Кузнецово в Кадниковском уезде Вологодской губернии. В начале 1900-х годов это имение Юлий Михайлович вынужден был заложить, чтобы получить средства на образование своих детей. Любочка проучилась два года в вологодской женской гимназии, затем ее отвезли в Петербург в Смольный институт.

В городе Кадникове по инициативе и во многом на средства председателя Общества трезвости Ю.М. Зубова было построено большое деревянное зимнее здание «Народной аудитории». Здесь открылся театр, где гастролировали разные провинциальные труппы и играли местные любители. Отзывы о спектаклях часто публиковали “Вологодские губернские ведомости”. В Кадникове и началось у Любочки увлечение театром. В последние свои каникулы она была златокудрой феей Раутенделейн — героиней спектакля по романтической сказке Герхарта Гаупмана «Потонувший колокол».

В 1901 году Любовь Зубова закончила Смольный институт со званием домашней учительницы, а в 1902-м обвенчалась с другом детства, студентом юридического факультета Петербургского университета Александром Зеленецким. Родился сын Сашенька. Однако уже через год этот брак распался, и, скорее всего, по инициативе Любовь Юльевны, которую тяготила замкнутая домашняя жизнь. Малыша она отвезла в Кузнецово, к родителям, сама поступила на драматические курсы. Роли опять-таки играла романтические, в частности, Жанну д’Арк (по прологу из «Орлеанской девы» Шиллера). Выделенные ей отцом деньги закончились, и когда в связи с предполагаемым новым браком встал вопрос о необходимости оплатить развод, оказалось, что ни у нее, ни у ее бывшего мужа средств для этого нет. Просить у будущего мужа не могла.

Пришлось обратиться за помощью к родителям. Тем более что деньги были нужны и на оплату уроков английского языка, чтобы легко чувствовать себя в семье, где этот язык родной.

Доктор Моор лечил невесту от затянувшегося бронхита, покупал ей билеты в театр, занимался с ней пением. Рассказал ей, что сам когда-то собирался на сцену, но родные воспротивились.

В 1910 году брак Любови Зубовой и Вильяма Моора был официально зарегистрирован. В 1911-м — родился сын Георгий. Привезли из Кузнецова в Петербург и Сашеньку Зеленецкого.

Любовь Юльевна взяла двойную фамилию Зубова-Моор, сохраняя прежнюю, под которой она привыкла появляться на сцене. Насколько велик был талант Любови Зубовой, мы можем только догадываться, а вот актерской страсти у нее точно было предостаточно. Во время войны она беспрестанно выступала в лазаретах: танцевала тарантеллу, русский танец, андалузский, «Danse de la Gipsy» под музыку Сен-Санса. Чтобы быть в форме, занималась пять раз в неделю у частного педагога-хореографа, ходила к аккомпаниаторше разучивать романсы.

А быт становился тяжелым. В 1918 году на почве голода заболел и умер академик В.В. Радлов. Как позже принято стало говорить, «успел умереть», ибо он в 1930-м будет назван среди обвиняемых по так называемому Академическому делу, а в 1932-м его вспомнят и в связи с делом «О контрреволюционной организации фашистских молодежных кружков и а/́с литературных салонов».

После смерти деда Анжела оказалась полностью на иждивении отца.

У нее были непростые отношения с мачехой, но она с нежностью относилась к своему маленькому брату Жоржику.

В.Р. Моор служил врачом в разных учреждениях: в приюте для инвалидов, в 16-й, 20-й, 13-й лечебницах Василеостровского района, в амбулатории на Гаванской…[147]

Но средств на большую семью не хватало. Очень много денег уходило на дрова, и все-таки чаще всего зимой температура в комнатах не поднималась выше 1 °C°.