мне Богиня, добрые дела наказуемы! Не твори добро куда не попадя, предохраняйся. И прочие заветы. Взглянул на питейное с мстительной мыслью разнести там всё. Ведь просил, ни слова.

— Так. Давай договоримся. Вот это, — я ткнул пальцем в мешок с монетами, — убери. Я тебя не знаю, ты меня не знаешь, на том и разойдемся. Ферштейн?

— Чего? — спасенный почти обиделся, так удивился моей неблагодарности на благодарность.

— Того. Говорю, дел невпроворот, забудь.

— Позвольте, сударь, не согласи...

— Кто меня сдал? — я приблизился, угрожающе нависая над ним.

— Кто? — совсем растерялся он.

Святые сиськи Богини, откуда такие вылезают то? Ладно, я немного нарушал положенный порядок, манеры, ритуалы, предварительные... что там. Неважно. Но и без того случайных знакомых хватало.

— Как тебя звать то? — сдался я под беспощадным напором наивности.

— Федя... Граф Федор Красильников, к вашим услугам, — он исполнил церемониальный поклон, опять.

— Отлично. Ну или нет, не в курсе. Вот что, Федя. Вижу, ты настойчив и воодушевлен. И я знаю, как ты можешь меня отблагодарить.

— Как?

Ну реально, откуда столько надежды и готовности? Фехтовальщик он неплохой, сразу виден врожденный талант. Да и по глазам видно, дело чести для него. Откажешь или пошлешь, разуверится в людях. Оно и во благо, но...

— С тебя простава сегодня вечером, — я махнул в сторону питейного. — Буду не один, а он жрет как не в себя. Так что точно будем в расчете.

— Договорились! Слово дворянина! — девизом выкрикнул он, опять, мать его, поклонился и умчался.

Ну ладно, Дэн пожрет за чужой счет. Нам вроде в крайний раз скидку от заведения дали. В любом случае это будет гораздо меньше платы лекаря. А граф, дадут боги, на этом и успокоится.

Порадовав напарника, что его ожидает благотворительный вечер, я снова взялся за книжки. Шло туго. С одной стороны интересно, но хотелось быстрее. Лингвистика, когда ты полиглот, знающий два языка, русский и матерный русский, не самая увлекательная наука. Но в итоге я испытал душевный подъем. Выразившийся в желании отлупить книжкой кого-нибудь.

Но Денис предусмотрительно не попадался на глаза. Возможно, чувствовал себя виноватым за шкаф. Но скорее почувствовал моё настроение. Так как дух библиотеки всё также скрывался, а питомец тем более, больше оторваться было не над кем.

Взбодрило меня, когда языкознание перешло в область шифрования. От простейших загадок до сложных схем с уникальными ключами. Я так увлекся, что очнулся только когда тяжелая рука легла мне на плечо. И я увидел голодные глаза богатыря. Не знаний жаждал он, а приземленного.

— Пора, — печально и с надеждой сказал он.

— Слушай, а ты Альбертыча видел? — я захлопнул книжку и огляделся.

Тут всегда царила ночь, но освещение менялось в зависимости от того, какое время суток было снаружи. Едва заметно приглушалось, сигнализируя о наступлении вечера. За окнами, высокими и переливающимися цветными стеклами, всегда была темнота. И мне даже было немного жаль, что скоро это изменится. Солнечный свет проникнет туда, где не бывал сотни лет.

— Ага. Ругал за шум и неподобающее обращение с «достоянием великих умов, коим тебе не уподобиться, дщерь», — умело процитировал он, вполне сносно изобразив тон занудного духа.

— Вот сволочь, — тихо процедил я и крикнул на весь зал: — Хранимир Альбертович! Выходите! Повелеваю, чтоб вас...

Мог и поджечь что-нибудь, для профилактики, но не стал. Давно умерший философ мне был не нужен. А книги так и спугнуть можно, лови потом их. Великодушный я, что поделать. Тем не менее, меня беспокоило, что дух меня избегает. Именно тогда, когда у меня к нему накопилось много вопросов.

— Ладно, — резюмировал я, не дождавшись реакции. — Побрею, тьфу ты, сожгу. Пойдем, ненасытный. Пару поросей сами себя не съедят...

Вечерняя прохлада приятно обволокла нас, когда мы поднялись по лестнице. Внутренний город перешел в режим веселья, что подтверждали взрывы смеха и звон посуды, доносящиеся из открытых окон.

Что-то витало в воздухе, легкий аромат грядущих приключений. Лысик выскочил за нами, получил благословляющий пинок и умчался в ночь, предвкушающе фырча. Я увидел силуэт на крыше боевого хода, в тени башни, незаметный для обычного зрения. Подумал, может стоило позвать Влада с нами, но передумал. Если уж он сам не искал подобных развлечений, то и боги с ним.

Душа требовала снова причинять добро, это нужно было жестко контролировать. На Дэна надежды не было, он так алчно уставился на питейное, близкое и манящее. Загипнотизированный, напарник опять вынес часть косяка. Внутри это встретили аплодисментами и предложениями угостить.

Федя уже ждал нас, заняв дальний стол и сидя там с видом человека, готового перегрызть глотку любому посягнувшему на эту часть мироздания. На столе были расставлены легкие закуски и стоял бочонок, по бокам которого текли капли.

— Во, вот это дело! — Дэн в первую очередь хлопнул по сосуду, а уж потом протянул руку графу, — Денис.

— Очень рад знакомству! — парень очень старался выдержать рукопожатие и почти справился, боль лишь на долю секунды отразилась на его лице.

— Господа... судари, — Федя старательно перечислял обращения, не понимая наших статусов. — Угощайтесь, в общем.

После короткой лекции по упрощению речевых оборотов, мы пришли к консенсусу. Пофиг на титулы, мы пируем! К счастью, граф поддержал идею и расслабился. После третьего бочонка, пяти смен мясных блюд и одному отказу в дуэли, мы разговорились.

Красильников оказался словоохотливым, пусть и постоянно пытался смягчить выражения. Но, увидев, что мы люди простые, пусть и очень интеллигентные, разошелся, не стесняясь.

— В принципе, народ тут неплохой, — делился он глубокой житейской мудростью. — Вспыльчивые, есть такое. Но отходчивые, если в морду дать. Ну а что поделать, се ля ви, господа. Вот я вам честно скажу, — он перешел почти на шепот, наклоняясь над столом. — Слухам верить нельзя! Если им верить, то в Великой крокодилы плавали. И гробы, да-да. Но это же чушь! Вы вот пробовали купаться, да даже сейчас, в конце лета? Простите, но бубенцы звенят. Какие крокодилы?

— За крокодилов! — попытался остановить это Дэн, вдарив кружкой.

Емкость графа от столкновения вылилась на стол, но это его произвело эффекта.

— Так же и с чернокнижником, про которого все говорят. Как и ту тварь, что оно породил. Вы же слышали? Ужасное создание, нападающее ночами